Боль в груди кричала как подранок…
Каждый кустик, каждый поворот
Блеском угрожающих берданок
Спрашивал тревожно: «Кто идет?!»
Да, мы идем! Мы плачем и отходим!
Но мы еще вернемся! И тогда…
Трижды страшен будет гнев народа,
Вставшего за наши города!
Путь назад для нас не будет длинным!
В сердце ярость! Не тоска, не грусть!
Я не знаю, что я сделаю с Берлином…
Если до него я доберусь.
2. Клонилась рожь…
Клонилась рожь приливом и отливом,
Тяжелый колос гнулся до земли…
И вдруг, как вши, по белорусским нивам,
Кусая смертью, танки поползли.
За ними трав тянулся след примятый
И по следам проложенной войны
Прошли чужие, рыжие солдаты
С далекой нам, враждебной стороны.
Клубился дым пиратским черным флагом
На тех местах, где цвел когда-то труд.
Им обещали, что победным шагом
Они вот так всю землю обойдут.
Победный шаг! Чего как будто проще…
Глядят нахально пьяные глаза…
А населенье уходило в рощи,
В густые белорусские леса.
Душили слезы! Волчьими зубами
Хотелось вгрызться в горло подлецов!
Зрачками дул, ружейными стволами
Смотрело Белоруссии лицо!
Не только люди – звери, вся природа,
Была к ним лютой яростью полна…
– Так закипал великий гнев народа!
– Так началась священная война!
3. Стихотворение про снег…
Мы все морозным воздухом дышали…
Мы все любили быстрых санок бег…
И лыжный спорт, и зиму…
Но едва ли мы понимали, что такое снег!
А в эту зиму все пошло иначе…
Гудит война! И всхлестнутый войной
Над миром, с диким посвистом казачьим,
Гуляет зимний ветер ледяной!
Он бьет людей по одному и скопом,
Морозит ноги, обжигает нос…
Не в теплом доме, в поле по окопам
Переносить приходится мороз!
А если пули над тобою свищут,
А ты ползешь… И ледяной пыльцой
Набьется снег тебе за голенища,
Забьет глаза, раскровенит лицо…
Когда по этой колкой белой пыли
До дзота вражеского все же доползешь
И дзот подняв наверх гремучей силой
Ты от снегов пехоту оторвешь,
И та пойдет вперед через ворота
Тяжелого саперного труда,
Ты, у тобою взорванного дзота,
Поймешь тогда,
Тот, кто не видел черной крови сгустков,
Холодных губ и посинелых век,
Кто в зимний день не ползал по-пластунски,
Нет, тот не знает, что такое снег!
4. Про деда
Высохло совсем лицо у деда,
Сморщилось от набежавших лет,
Старые глаза не видят света,
Плохо слышит, еле ходит дед.
Но, когда мы в дедовской каморке
На постое ночью собрались,
Он надел разбитые опорки
И с печи своей спустился вниз.
Глухо кашлял, словно из бочонка.
Ахал! Был он очень стар.
Внучка деда, шустрая девчонка
Быстро вскипятила самовар.
– Значит снова немец… От треклятый!
И когда его угомонят…
Ветер снег крутил и рвал над хатой,
Завывая гулко, как снаряд.
Будто бы судьбу свою вручая,
Внучка чашки подносила нам.
Мы глотали воду, вместо чая
С мятною заваркой пополам.
А потом, уже ко сну склоняясь,
Подсмотрел я, как на образа,
По привычке к богу обращаясь,
Дед невидящие поднимал глаза.
Глушь… Россия…
Снег, поля да звезды.
Бездорожье девственных лесов…
Здесь