– Простите великодушно! Принял вас за одного знакомого. Ничтожная личность – виршеплет и пьяница. Позвольте представиться: Иван Сергеевич. А Вас?
– Родители нарекли Ринатом, можно без отчества. Но очень скоро сбагрили в дом-интернат, где воспитательница прозвала Ринитом. Так и проходил до службы в армии, а там… впрочем, лучше не вспоминать.
– Да, – толстяк сочувственно вздохнул, – нравы у нас те еще… Скифы, скифы и есть.
Слово за слово и видавшие виды чайки почерпнули много нового из жизни отдыхающих. Мудрые курортные чайки… эти любопытные до всего птицы могли бы писать захватывающие романы, или сногсшибательные стихи… кабы не были настолько ленивы, пресыщены дармовщиной и видами обнаженных тел. Последнее обстоятельство являлось далеко не последним. Ибо начисто лишало любое повествование интриги, читателей – воображения, а на роль членов Медицинской Комиссии Военного Комиссариата чайки претендовать побаивались, потому как «мудрые».
– Штаны вам одолжить не могу, я проездом, без вещей. Но попробую раздобыть что-нибудь подходящее, несмотря на поздний час. Вы пока никуда не уходите.
– Куда ж я в таком виде уйду? – Иван Сергеевич развел руками и тут же спохватился, – Сами видите.
– Да… зрелище, прямо сказать… да… – Ринат покачал головой, – и каким только ветром вас на курорт занесло? Да…
Томительно тянулись минуты ожидания. Лишенец озяб, покрылся противнейшими мурашками, словно чванливая индейка перед рождественской духовкой. Его терзали сомнения, изводил мелочный до крайности гнус и навязчивый, как одуванчик, синдром похмелья.
Наконец в дверь кабинки постучались, и в проеме нарисовался пластиковый пакет.
– Вот. Все, что сумел раздобыть, – голос спасителя звучал ровно и тем самым обнадеживающе.
Судя по весу, в пакете помимо брюк размещались и другие аксессуары курортника, включая барсетку и транзистор.
Интерес к содержимому проявили буквально все: звезды, гнус и, конечно же, мученик-синдром.
Первой на свет появилась сувенирная капитанская фуражка с крабом. Затем вымпел с эмблемой местного футбольного клуба. Последним, и самым внушительным, оказался сверток с надувным дельфином.
Иван Сергеевич в растерянности пошарил еще немного, но кроме кассового чека ничего не обнаружил.
– Сами понимаете, ночь на дворе – магазины закрыты, – Ринат отступил в сторону, – Вы переодевайтесь, а я, пожалуй, пойду. Скоро поезд, надо успеть. Деньги можете не возвращать, не все люди такие бессердечные, как ваш приятель.
Влажный песок скрыл удаляющиеся шаги.
«Ну, с фуражкой все боле менее ясно, – Прозаик повесил головной убор на единственный, изъеденный солью гвоздь, – теперь вымпел. Хм, вымпел… придумают же: „Метеор“. Нет бы что-нибудь поспокойнее…»
Процесс обдумывания подходящего названия увлек творческую натуру настолько, что, ежели бы не крики