Отец Ярополка, прежний киевский владетель Изяслав, два года тому назад пал в сече с буйными крамольными князьями Борисом и Олегом Святославичем, помогая вместе с сыном князю Всеволоду воротить отобранный у того Чернигов, и теперь Всеволод, чтя память погибшего брата, не поскупился на уделы его сыновьям. Святополка утвердил в Новгороде, Ярополку же, почитай, отдал всю Западную Русь. Много хлопотала о сыновнем уделе энергичная мать Ярополка – вдовая княгиня Гертруда, дочь польского короля Мешко Второго4 и германской принцессы Риксы. Ещё ранее, когда довелось почившему Изяславу с супругой и детьми мыкаться по Европе, будучи лишённым на Руси волости, уговорила Гертруда любимого сына своего перейти в латинскую веру. Побывал тогда Ярополк, Пётр в крещении, в самом Риме, лобызал украшенные крестами сандалии папы Григория и получил от римского святого отца грамоту, в коей присвоен был ему титул «короля Руси».
Супругой Ярополка стала немка Кунигунда, одна из дочерей маркграфа Оттона и Аделы Брабантской, молодшую же сестру свою, совсем ещё девочку, мыслил молодой князь выдать за юного Мешко, племянника польского властителя Владислава Германа5. Обрастая широкими связями на Западе, мечтал Ярополк, а ещё более – честолюбивая мать его, о большем.
Одна забота, пожалуй, одна неприятность стояла на пути вверх молодого сына Изяслава. Называлась она: князья-изгои, безудельные родичи.
Один из них, Борис, пал в кровавой битве на Нежатиной Ниве, в которой погиб и отец Ярополка, другого, Олега Святославича, двухродного6 неугомонного братца, схватили, как сказывали, в приморской Тмутаракани по тайному уговору со Всеволодом лукавые ромеи и выслали на далёкий остров Родос. Но оставались иные князья и жили они у Ярополка под боком, на Волыни. О них и пойдёт у нас речь.
Глава 1
Высоко над башней Владимирского детинца, в чистом голубом небе парили птицы. Стяг с червонным всадником на жёлтом поле гордо реял над дубовыми зубцами. В хоромах было шумно, готовились обильные яства, на середину обширного двора выносились крепкие столы, накрывались скатерти. Сновали холопы в нарядных праздничных одеждах, гридни7 в начищенных до блеска кольчатых и дощатых бронях8 несли стражу у ворот и в переходах.
Съезжалась во Владимир на Луге9 знать: бояре, князья, иноземные рыцари. Любил молодой князь Ярополк закатывать многодневные пиры, пивать крепкие меды и светлый пшеничный ол10, любил учинять ловы11 в сосновых борах, тянущихся на многие вёрсты к северу от города, любил видеть вокруг себя общество блестящих, пышно разодетых вельмож. Ныне повод сыскался хороший собраться им во Владимире – был канун именин Ярополка, Дня святых Петра и Павла, а святой апостол Пётр являлся небесным охранителем волынского князя.
В Гридшины ворота города один за другим въезжали разноцветно разукрашенные возки и всадники на великолепных скакунах с дорогой обрудью12. Сверху, из башни, открывался прекрасный вид на переброшенный через крепостной ров подъёмный мост на цепях и взбирающийся из низины посада13 на городские валы широкий шлях. Несколько женщин в богато отделанных узорочьем одеяниях из шёлка и иноземного сукна с заметным любопытством наблюдали за прибывающими гостями.
Княгиня Гертруда, высокая, поджарая особа с красивым, густо покрытым белилами лицом, в строгом чёрном вдовьем платье и повое14 на голове, стояла впереди всех. Гордо вздёргивала она вверх голову и смотрела вокруг себя с надменностью знатной матроны, привычной к власти и сознающей своё положение. Пальцы её, долгие и сухие, перебирали чётки, она время от времени поворачивалась лицом к находящимся рядом двум нарядно одетым жёнам и объясняла им:
– Возок княгини Чешской, Свентославы15. Украшен львами золотистыми в коронах. Княгиня Свентослава – сестра польского князя Германа, моя племянница и двухродная тётка моего сына… Боярин Ардагаст. На вороном коне с серебряным стременем. Владелец обширных земель на Буге, под Дрогичином… Вон тот всадник, на мышастой16 лошади, приземистый, в шапке горлатной, с чёрной бородой – Игоревич Давид, безудельный князь… Племянник младший моего покойного супруга.
Гертруда говорила сначала по-русски, а потом повторяла сказанное по-немецки, чтобы слушательницам всё было понятно.
Двадцатитрёхлетняя