Благодарности
Этот набор ключевых понятий оказался для нас важным начинанием, которому мы были очень привержены, и на всем этом пути мы получали значительную помощь. В частности, мы хотели бы поблагодарить Фиону Харрис, чьи прекрасные редакторские способности помогли нам справиться с тем, что было в начале лишь громоздкой массой заметок. Мы полагаем, что читатели разделят нашу признательность! Кэтрин Риббенс также взяла на себя часть административных задач, связанных с улучшением организации нашей работы с рукописью. Некоторые коллеги любезно согласились обсудить наши идеи и прочитать ряд словарных статей, щедро давая нам воспользоваться своими экспертными знаниями в этой области. Мы выражаем благодарность Энн Барлоу, Грэму Кроу, Меган Дулиттл, Саймону Дункану, Джанет Финк, Фрэнку Фюрстенбергу, Гарри Гульбурну, Хизер Монтгомери, Дэвиду Моргану, Джону Оутсу, Джорджии Филипп, Мэйбл Виктории, Джеффри Уиксу и Марджи Уэзерелл. Наконец, мы хотели бы поблагодарить Криса Рожека и Джая Симана из издательства Sage за терпение.
Предисловие к русскому изданию
Предложенный русскоязычному читателю перевод книги «Исследования семьи: основные понятия» преследует несколько целей, ближних и дальних. Ближайшая прагматика этого увлекательного чтения заключается в том, что в отсутствие единой социологической моноконцепции относительно феномена современной семьи читатель может расширить свой горизонт понимания разнообразных аспектов теоретизирования по поводу семьи, родительства, партнерства, детства и т. д. Формат энциклопедии позволяет решить эту задачу, следуя логике собираемых пазлов. Но представляемое издание можно рассматривать и в более широком контексте современных западных фамилистских исследований. В этом смысле мы знакомимся с актуальными концептуальными идеями, питающими фамилистику сегодня, с их рецепцией и результатами эмпирического зондирования.
Предлагая эту книгу русскоязычному читателю, который интересуется социологией семьи, но не избалован обилием отечественных теоретических и обширных эмпирических исследований семьи и партнерства, мы бы хотели обрисовать этот международный и междисциплинарный контекст современной фамилистики как фактор восприятия этой книги. Если аттестовать актуальное состояние эмпирической социологии семьи, то прежде всего следует сказать о растущей междисциплинарности в последние годы. Смешение оптик социологии, психологии, экономики, социальной политики, педагогики, антропологии, этнографии, биологии открывает возможность исследования различных аспектов фамилистских проблем и валидизации данных с разных точек зрения. Междисциплинарный перекресток, помимо явного методологического приращения, создает, однако, и проблемы. Одна из очевидных – разрыв между иллюзией феномена семьи как элементарной единицы порядка близости и солидарности, как ее понимают социологи на теоретическом уровне еще со времен Э. Дюркгейма, и тем сложным синтетическим единством, которое объединяет ее гетерогенные эмпирически обнаруживаемые составляющие – брак/партнерство и родительство/усыновление/бездетность. Нестабильность браков и текучий характер партнерств ставят под угрозу не только отношения партнеров, но и отношения родителей и детей, возвращая императивом на теоретический уровень необходимость размышлять о растущем диссонансе между этими двумя структурами отношений.
Таким образом, наряду с успешным для развития дисциплины импульсом междициплинарности, можно тем не менее наблюдать определенный застой во взаимодействии между теоретическими изысканиями в сфере фамилистики и эмпирическими исследованиями. Если исследование семьи понимать в широком смысле, включая теоретические и эмпирические исследования, можно увидеть, что явно преобладает доля последних. Чисто теоретические усилия стали редкими в семейной социологии, которая своими эмпирическими исследованиями обеспечивает существенные импульсы для практики, семейной политики, семейного консультирования и публичного дискурса. Теории меньше стало и на практике, и в политике. Более того, ввиду обширных эмпирических данных претензия на теорию все чаще воспринимается как сомнительная спекуляция. Парсоновские времена, когда «большие теории», нацеленные на объяснение воспроизводства социального порядка, были непосредственно связаны с социально-политическими интересами, безвозвратно прошли. После 80-х годов прошлого века, когда инновационные исследовательские программы, такие как экономика домашних хозяйств (Г. Беккер и др.) или конструктивистский подход П. Бергера и Т. Лукмана, значительно продвинули эмпирические исследовательские усилия, многие теоретические вопросы законсервировались, например, разделение домашнего труда по полу, женская трудовая занятость, мотивация рождаемости у образованных слоев и т. д. Слабый резонанс имеют фамилистские исследования и в политике, которая более склонна извлекать консервативные идеи из прошлого. Поэтому современные фамилистские дебаты формулируют запрос на более интенсивную теоретизацию и ее связь с эмпирикой. В этом направлении развиваются дискуссии о том, как расширить, например, привлечение лонгитюдных данных в исследованиях семьи, поскольку признается, что феномен семьи глубоко связан с темпоральностью, изменчив в меняющемся социально-экономическом