Сегодня, завтра, никогда
Последний урок
Параллельные миры
ПРОШЛЫЙ ВЕК
И неслышно текла река
Пути Господни
Годовые кольца
Нелётная погода
Опустевшая планета
Прошлый век
РАССКАЗЫ ДЛИНОЙ В ОДНУ ВЫКУРЕННУЮ СИГАРЕТУ
Голоса
Трое
Шесть швов
Подлежащее, сказуемое, второстепенные члены
Бой с тенью
Загадка
Крыса
Мир, Труд, Май!
Кто знает…
Пока журчит ручей
Игра в жмурки
Как я стал самим собой
Опять весна
Пасха
На озере
Отъезд
Как дела?
Сосед
Тадж-Махал
Медведиха
Живое сердце
Куда глаза глядят
На берегу
В темноте
Самое главное
Снегири
Сапоги
Подоконник
Здесь, на Земле
(вместо предисловия)
Странная штука жизнь. Никогда не угадаешь, что в ней окажется главным, подлинным, что и почему, каким чудом удержится, сохранится в памяти, а что бесследно сотрётся, забудется навсегда, словно и не бывало.
…По пути к моему детскому саду стоял старинный двухэтажный деревянный дом, будто устало присевший у тротуара. Занавешенные тюлем окна с резными наличниками, на подоконниках – цветочные горшки. Там жили какие-то люди и, наверняка, мечтали поскорее перебраться в комфортабельное жильё со всеми удобствами. Но сам дом и его обитатели мало меня интересовали. Моё воображение занимала похожая на курятник дощатая пристройка на втором этаже. Туда вела шаткая деревянная лестница с невысокими перилами. Под покосившейся шиферной крышей этой пристройки криво висела вывеска с кудряво выведенными масляной краской разноцветными буквами: «ПЛИССЕ, ГОФРЕ». Что скрывалось за этими неизвестными мне словами? Имена двух вельможных сеньоров, запутанными обстоятельствами занесённых в наш городок? А может, это два брата, два несчастных сироты, бежавших от коварных опекунов и поселившихся в этом жалком жилище? Или два авантюриста, два искателя приключений, два бесстрашных дуэлянта и сердцееда? В этот курятник с тускло светящимся окошком не раз поднимались женщины, придерживая края длинных юбок, и в их взглядах из-под русых, каштановых, рыжих чёлок сквозила непонятная мне безысходная тоска… Бог знает чего только не насочинял я, пока мне наконец не открылся текстильно-трикотажный смысл этих слов! Всех фантазий и не упомнить. Но почему и сегодня, стоит лишь прошептать «плиссе, гофре», так сжимается сердце? А старый дом с ветхой пристройкой давно разрушили. На его месте возвышается теперь панельная шестнадцатиэтажка. И бывшие его обитатели, должно быть, очень рады, что переехали.
…Когда я пойду в первый класс, дедушка обещал подарить мне свою готовальню – плоскую коробочку, обтянутую потёртой коричневой кожей, с хитроумными выдвижными застёжками по бокам. Дедушка показал мне её и убрал в ящик письменного стола со словами: «Всему своё время». Я, конечно, в тот же день добрался до готовальни и, порядком повозившись с застёжками, открыл её. На чёрном переливчатом бархате, холодно поблёскивая, лежали инструменты. Мне был знаком только длинноногий циркуль с жуткой острой иглой, я видел его на картинке в какой-то книжке, он рисовал невыносимо правильные круги. Назначение и название остальных было неизвестно. Я осторожно брал их в руки и разглядывал, пытаясь представить, для чего бы они могли служить. И после с не меньшей осторожностью помещал обратно, в специальные выемки, повторявшие форму каждого инструмента. От дедушки я слышал, что здесь хранится некий рейсфедер. В молодости дедушка чертил им что-то крайне важное, от чего зависели жизни многих людей. Я старался угадать, какая же из этих мудрёных штуковин носит пышное имя «рейсфедер». Это, наверно, наиглавнейший инструмент, и с его помощью можно проникнуть в неведомые глубины мироздания и спасти сотни тысяч жизней. Я часами просиживал над открытой готовальней. Мне казалось, что рейсфедер и остальные её обитатели, обладавшие, по моему убеждению, магической силой, откроют мне двери в волшебный мир науки, где разрешаются последние, роковые вопросы. Дедушка, несомненно, знал о моих секретных изысканиях, но вида не подавал. Надеялся, что я стану хорошим инженером и принесу немало пользы людям. Увы, первым предметом, который я бесславно завалил на сессии, было черчение. Вскоре я бросил институт.
…У отца был чёрный кожаный дипломат с блестящими хромированными защёлками и кодовым замком. Подарок старого институтского товарища. Товарищ был за границей и купил себе новый, а этот, местами поцарапанный, с обмотанной синей изолентой ручкой, отдал отцу. Отец носил его