– Наверное, слишком сильно задумался. – Усмехнувшись делает вывод Андрон и, развернувшись назад, уже без лишних трат времени на раздумья добирается до места преступления Валентинчика, до туалета. Но там никого нет. Отчего Андрону от расстройства становится не по себе – выходит, что этот Валентинчик баловень судьбы. И эта судьба, погрузив его, Андрона, в думы, завела его в глубины коридоров и тем самым освободила для Валентинчика путь отхода, и он, благодаря этому избежал встречи с ним.
– Ну уж нет. – Закипает Андрон и с намерением непременно наказать этого баловня и негодяя Валентинчика, сам того за собой не замечая, по ходу своего движения начал вслух заговариваться. – Значит, умеешь считать и просчитывать шаги. Что ж, я тебя дам возможность посчитать. Но только потом не говори, что не так всё для себя представлял и видел. – И только Андрон это сказал, как опять его застаёт поселившееся в этих тёмных местах вдруг. Так через новое вдруг его глаза накрывает мягкая темнота и сзади ему в ухо пробирающимися слогами начинает доноситься чей-то тихий голос. – Угадай кто? – до не узнавания тихо-тихо говорит чей-то, понятно только что женский голос.
Ну а что Андрон, чьё сердце и ноги находятся не на месте, может ответить на всю эту чью-то опасную провокацию – а окажись на его месте человек более чувствительный к стрессам, то кто знает, не пришлось бы добавлять к этому вопросу весьма важное уточнение «испортил воздух и потёк?» – кроме как только пока принюхаться, и то, как попутное его глубокому вздоху действие.
Ну а там сзади, не такого ответа от него ждут и наверняка надеются на то, что Андрон не такой остолоп и быстро отгадает, кто так не его тревожит, а за себя и за своё сердечко тревожится. И как следствие этих надежд и ожиданий, позволяют себе чуть больше, чем позволяют себе равнодушные люди. Эта таинственная незнакомка берёт, и совсем легонько, коленкой поддаёт под зад Андрону.
И, наверное, за такой акт нежности к себе, и ладно, так уж и быть, к своему заду, да ещё при таких таинственных обстоятельствах, где затемнённость освещения придавала особенную значимость всему здесь происходящему, а чуть приоткрытая впереди дверь, ведущая в свою неизвестность, давала столько пространства для манёвра для твоей самой дикой фантазии, любой, мало-мальски чувствительный человек, отдал бы