Я пару секунд обдумываю ее слова, прежде чем до меня доходит их ужасный смысл. Кто-то специально рылся в моем телефоне, а учитывая, что я в течение всего этого время тщательно ограничивала круг своего общения, выходит, что это кто-то из близких?
– Эй, все хорошо, – она пытается приободрить меня, видимо, уловив мое крайнее замешательство и раздражение.
– Да, да. То есть, нет. Я должна буду с этим разобраться. Элла, это очень многое изменило. Если бы не это, то ты смогла бы со мной связаться, и я бы не посчитала, что тебе уже плевать.
– Мне никогда не было плевать. Ты права. Думаю, стоит разобраться, в чем дело, – мы замолкаем на несколько мгновений, – Что еще?
– Ах да, – я лихорадочно роюсь в своих мыслях, пытаясь вспомнить, что еще я хотела сказать ей, но теперь этот факт по поводу телефона, не дает мне покоя, – Насчет твоего отца.
– А что с ним? – спокойно спрашивает Элла.
– Он действительно вот так просто отпустил тебя?
– Да. Я же говорила тебе. Конечно, он прочитал мне нотацию длиною в жизнь, но оно того стоило. Я бы выслушала хоть сотню его занудных мерзких речей лишь бы свалить уже наконец из-под его надзора. Были условия. Он отпустил меня, я вольна делать все, что захочу, жить, как захочу, но не делать того, что порочило бы его имя. В глобальном смысле. Видишь ли, кое-что изменилось. В ходе дел. Дело в политике политкорректности. И теперь нельзя ущемлять меньшинства, ведь это дискриминация. Но если ты почитаемый и уважаемый человек, бизнесмен, и член твоей семьи как раз из одного из меньшинств, то теперь это круто. Это показывает, насколько ты великодушен и толерантен, насколько ты нацелен на будущее, на всесторонне развитие общества. Отец сразу смекнул, что это будет немалый плюсик в его досье. И он решил сменить тактику, но все же выбрал более осторожный путь. Он не собирается кричать обо мне на каждом углу, но и скрывать больше не станет. Я была приятно удивлена, когда он рассказал мне о своем решении. Вот только одного это все равно никогда не изменит…, – Элла вдруг мрачнеет, ее улыбка меркнет, – Он все равно никогда не будет меня любить.
Я сжимаю ее ладонь. Она слабо улыбается и одаривает меня теплым взглядом своих волшебных глаз.
– Так что, как видишь, все в порядке. Ты просто не дала мне шанса все тебе рассказать. Нам с тобой так о многом нужно поговорить, Эмбер. Мне стольким хочется с тобой поделиться. Мне не хватало тебя. Жутко. Я будто задыхалась. Мои прекрасные сны о тебе стали моим мучением. Я видела тебя, но ты исчезала с наступлением утра.
Мое сердце болезненно сжимается. И как я могла принять решение о том, чтобы положить всему конец. Элла права. Я безумно люблю ее, и с этим ничего не поделаешь.
– Так значит, – я стремлюсь перевести тему и немного разрядить обстановку, – Ты тут будешь жить с тремя горячими спортсменками?
– Да, я вас познакомлю, – отвечает она, как ни в чем не бывало, но потом до нее доходит значение моих слов, – На что ты намекаешь?
– Да так, ни