В этом месте я уже рыдала, слезы горохом катились по моим щекам, я всхлипнула и потянулась за платком, отложив любимую книгу в сторону. Как мы, женщины, иногда бываем слепы, не понимаем очевидного, проходим, можно сказать, мимо своего счастья. Потом, конечно, локти кусаем. Философские размышления пришлось прервать.
– Катька, ты чего? – услышала я над самым ухом и от неожиданности вздрогнула, начисто забыв, что в комнате я не одна. Две мои подружки стояли рядом и таращились на меня в полнейшей растерянности. Я посмотрела сначала на одну, потом на другую и обреченно ответила:
– Она его не любит.
– Кого? – нахмурилась Наташка.
– Тимура, – всхлипнула я.
Ответ поверг Наташку в глубочайшее раздумье, поняв, что одна не справляется, она повернулась к Ленке.
– Ты его знаешь?
– Кого? – в свою очередь спросила та.
– Тимура, естественно.
– Не-а. А ты? – Наташка интенсивно замотала головой, и обе подружки вновь на меня уставились.
– А кто его не любит-то? – додумалась спросить Ленка.
– Ольга.
– Воронина? – вновь заговорила Наташка. – Это из соседнего подъезда, что ли? Мать-одиночка? Я бы на ее месте не особо привередничала, коротышка с веснушками, без профессии, зато с ребенком, уж не знаю, чем ей не угодил этот Тимур.
– При чем здесь моя соседка? – возмутилась я.
– Так она же Ольга Воронина, мы ей от фирмы подарок новорожденному приготовили. Между прочим, твоя идея была, все уши мне тогда прожужжала: у ребенка коляски нет… А теперь что?
– Что? – растерялась я.
Наташка хмуро посмотрела на Ленку, та пожала плечами, мол, она здесь ни при чем, и обе вновь на меня уставились.
– Ты утверждаешь, что это не она, – разозлилась Наташка. Разозлиться ей ничего не стоит, а в гневе она страшна. Я уже заранее перепугалась и дипломатично спросила:
– О чем мы сейчас говорим?
Вопрос поверг подруг в смятение.
– Чего ревешь, я тебя спрашиваю? – рявкнула Наташка так, что я подскочила на диване, инстинктивно втянув голову в плечи.
– Иногда люди не способны понять друг друга, – ответила я.
– Так ты скажи так, чтобы я поняла, – прорычала Наташка.
– Я же объясняю: иногда люди не способны понять друг друга, принимают неверные решения, потом страдают, слезы льют…
– Какое неверное решение ты приняла? – забеспокоилась Ленка. Она вообще очень любит беспокоиться.
– И почему не посоветовалась? – рассвирепела Наташка еще больше.
– Я плачу от сочувствия, – вздохнула я.
– Так у кого проблемы?
– У моей любимой героини.
– Убила бы тебя, – со стоном заявила Ленка, выхватила книжку из моих рук и продолжила ораторствовать: – Совсем свихнулась на своих детективах, нет бы Толстого читала, Льва Николаевича. Тратишь деньги на всякую дрянь. – Ленка хотела в крайней досаде зашвырнуть книжку в угол, но тут я рассвирепела.
– Не тронь святое! – рявкнула так, что пришла Ленкина очередь подпрыгивать. – Толстого я в школе читала. Много мне прока от сцены охоты или первого бала Наташи Ростовой. Ты на балах часто бываешь?
– А от детективов твоих какой прок? – язвительно поинтересовалась Ленка.
Наташка наблюдала за нашей перепалкой, заметно успокоившись.
– Есть прок, – широко улыбнулась я. – На прошлой неделе, когда с озера возвращались и нарвались на тех придурков на мотоциклах, кто собирался в обморок падать?
– Конечно, толпа идиотов, а рядом только родная природа… – оправдываясь, нахмурилась Ленка.
– Точно. А чем все закончилось? Ребята отвезли нас на станцию, не пришлось пешком топать три километра. Оказались вполне приличными людьми.
– Повезло, – кивнула Наташка, соглашаясь. – Ты тогда очень душевно с ними поговорила.
– Вот-вот. Поговорила. И вовсе не повезло. Между прочим, я не меньше вашего перепугалась, но вовремя вспомнила, как в моем любимом детективе героиня оказалась в такой же ситуации и вместо того, чтобы в обморок падать, взяла себя в руки и… дальше вы знаете.
– Глупости все это, – надулась Ленка, выдав свое любимое изречение, которое она произносит, когда ответить нечего. – Чем рыдать над проблемами выдуманных персонажей, – ядовито продолжила она, – ты бы лучше подруге посочувствовала.
– Тебе?
Ленка закатила глаза, а Наташка нахмурилась.
– Все-таки это свинство с твоей стороны, – заметила она. – Я битый час о своих страданиях распинаюсь, а ты…
– Я просто хотела дочитать, мне всего-то тринадцать страничек осталось, самое интересное… А что там с твоими страданиями? – робко поинтересовалась я.
– Форменное свинство! – всплеснула Ленка