Maдам и все остальные. Мария Метлицкая

се решаемо, – устало ответила она.

      – Это тебе так кажется, – почти обиделся он.

      – Ну, смотри, дело твое. Спокойной ночи, малыш.

      Она сидела на кухне и смотрела в окно. По небу неспешно плыли тяжелые серые облака, обещавшие дождь. Кира налила в чашку кофе, закурила и опять взяла телефонную трубку.

      Трубку на том конце взяли на седьмом звонке. Раздалось Каринино протяжное:

      – Ало-у!

      – Здравствуй, – сказала Кира. – В общем, умерла бабушка. Надо ехать в больницу и все оформлять. Отвезти в больницу вещи. Заниматься всем этим, короче говоря.

      – Кир, ты что? – возмутилась Карина. – У меня четвертый месяц. Пузо тянет, тошнит, мне, знаешь, совсем не до этого.

      – А мама? – спросила Кира.

      – При чем тут мама? – резонно удивилась Карина.

      – А при чем тут я? – спросила Кира. И положила трубку.

      Она вошла в квартиру Мадам – и в нос ей ударил запах старости и пыли. Она прошла в квартиру, открыла настежь окна и сняла пальто. С портрета на стене на нее смотрела Мадам, как всегда, с вызовом и укоризной.

      – Ну вот, моя милая, – сказала Кира. – Хочешь или не хочешь, а придется заниматься всем этим мне. Родственники у тебя еще те. Как всегда, соскочили. Впрочем, есть в кого.

      Кира вздохнула, открыла шкаф и стала перебирать вещи. И вспоминать.

* * *

      В лифте Митя обнял ее и сказал:

      – Мадам – человек специфический, и это мягко говоря. Вообще-то она Бармалейша будь здоров! Но ты не тушуйся. А то точно сожрет.

      Он рассмеялся и чмокнул Киру в нос. Она жалобно улыбнулась.

      Мадам открыла дверь и долгим оценивающим взглядом посмотрела на Киру.

      – В общем, так, мам. Это Кира, моя жена. Прошу любить и жаловать.

      Мадам молчала. Было видно, что «жаловать» и тем более любить она вовсе не собирается.

      – Почему сюда? – спросила Мадам.

      – А куда? – удивился Митя. – Кира не москвичка, живет в общежитии.

      – Ну, в этом я не сомневаюсь. – Мадам развернулась и пошла в свою комнату.

      Кира растерянно стояла на пороге. Митя рассмеялся: