В поисках Пути, Истины и Жизни. Т. 2: Магизм и единобожие: Религиозный путь человечества до эпохи великих учителей. протоиерей Александр Мень

поколебаться, как он говорит противоположное тому, что говорил минуту назад. Оказывается, все мечты господина ничего не стоят: царское благоволение непостоянно, женская любовь – ловушка, безумие – надеяться на успех восстания, и глупо рассчитывать на благодарность людей. Нет особого смысла и в благочестии: ведь человек не в состоянии заставить бога служить себе «подобно собаке». И добро, и зло – мимолетны. «Поднимись на холмы разрушенных городов, – говорит раб, – пройдись по развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших раньше и после: кто из них был владыкой зла и кто из них был владыкой добра?»

      – Что же теперь хорошо? – печально спрашивает

      господин.

      – Сломать мою шею и твою и кинуть в реку —

      это хорошо, – отвечает раб.

      Таков был итог великой древней культуры, которая, несмотря на все свои технические завоевания, не могла примириться ни с жизнью, ни со смертью и пришла к глубокому неисцелимому пессимизму.

      И тем более ярко на этом сумрачном фоне выделяются первые просветы в мир Божественного Откровения. Еще в шумерской повести о страдальце мы видели пробуждающуюся жажду Бога, живую молитву, не похожую на магию заклятий.

      Эти молитвы все чаще и чаще появляются в аккадский период. Как бы ни именовался Бог, к которому простирал руки человек: Энлиль, Шамаш или Син, – это был Бог истинный.

      «Милосердный, милостивый Отец, в руках которого жизнь всей земли, – начертано на одной табличке из Ура, – Владыка, Божество Твое как далекое небо, как широкое море… Твое слово вызывает к бытию правду и справедливость, а люди начинают говорить истину».

      В другом гимне, обращенном к Солнцу, мы читаем: «Несчастный громогласно взывает к Тебе, слабый, угнетенный, нищий молятся Тебе… идущий по степным дорогам, равно как и блуждающий мертвец, и скитающийся дух покойника… Все они молятся Тебе, и Ты не отвергаешь молящихся»²¹³.

      Через эту личную религиозность находил человек выход из царства демонов и законов, колдунов и царей, разрушения и смерти, бессмыслицы и отчаяния. Но в целом Месопотамия, подобно Египту, оказалась не в состоянии преодолеть бремя старого язычества. Проблески единобожия так и остались здесь только проблесками.

      Часть III

      Восток и запад во II тысячелетии до Р. X

      Глава восьмая

      Пастушеские народы. Арьи в Индии. Ок. 2000–1700 гг. до н. э

      Язычник, с осязаемым жаром молящийся своему идолу, воистину молится Богу.

С. Кьеркегор

      На заре II тысячелетия до н. э. весь цивилизованный мир пришел в смятение. Орды пастушеских народов появились на границах государств старой культуры. Казалось, какие-то загадочные силы вдохнули в миллионы людей непреодолимую страсть к передвижениям и завоеваниям. Народы и племена, в течение веков не покидавшие насиженных мест, поднялись и огромными лавинами, тесня друг друга, потянулись через степи и пустыни, реки и горные хребты. Почти всюду происходило нечто подобное великому переселению народов Европы или наступлению арабов, подвигнутых проповедью Магомета.

      Из