И вот я взлетела в финальном аллегро и точно с последним аккордом музыки приземлилась на пуанты. Вот он, мой самый любимый момент! Абсолютная тишина, нарушаемая лишь дыханием, затем я кланяюсь – и раздается взрыв аплодисментов. Но перед ним – двухсекундная передышка, вобравшая в себя всю кровь, пот и слезы, которые мне пришлось пролить ради этого момента. Ты умница, Люси Ларсон!
Это мгновение мне хотелось растянуть навечно, но я довольствовалась тем, что есть, – одним лишь идеальным мигом, прежде чем он уйдет в небытие.
Тяжело дыша, я вскинула руки и, приседая в поклоне, подняла глаза – строго в середину зала, как учила мадам Фонтейн. Уголки губ невольно поднялись. Попробуй не улыбнись, когда в самом центре сидит Джуд Райдер! Он вскочил, громко хлопая, словно пытаясь заглушить весь зал. И улыбнулся так, что у меня перехватило дыхание. Соседи посматривали на него с любопытством, но когда он встал на кресло и во весь голос закричал «Браво!», в их глазах засквозило неодобрение. Мне было наплевать. Я уже давно поняла, что быть с Джудом – значит идти против правил. И оно того стоило!
Поклонившись в последний раз, я снова перехватила взгляд Джуда и сделала нечто невообразимое. Хорошо, что мадам Фонтейн сегодня нет, а то она бы лопнула от негодования. Я подмигнула своему парню, который, башней возвышаясь над толпой, хлопал мне так, будто я только что спасла человечество от ядерной войны.
Занавес упал, и я поспешила за сцену, слыша, как Джуд продолжает свистеть и кричать.
Выражая свой восторг, он нарушал все неписаные правила. И мне это нравилось! Мы любили выходить за привычные рамки. Отношений это тоже касалось.
– Слушай, ты хоть разок не могла облажаться, а? У нас ведь не все такие гении, как ты, – шепнул Томас, мой однокурсник и тоже танцор, пока я шла вдоль занавеса.
– Могла, – ответила я, пропуская на сцену очередного исполнителя. – Но в чем прикол?
Усмехнувшись, Томас бросил мне бутылку воды. Поймав ее одной рукой, я благодарно кивнула ему и направилась в раздевалку растянуться и переодеться. До окончания программы оставалось минут десять, и по опыту я знала, что Джуд обязательно будет искать меня за кулисами, если я не найду его первой. Он никогда не отличался терпением, особенно после представления. Ничто не заводило его сильнее, чем наблюдать за мной на сцене, а меня – следить за ним во время матча.
Я скользнула в раздевалку, закинула ногу назад, схватив ее за лодыжку, чтобы растянуть четырехглавую мышцу, и принялась развязывать пуанты на другой ноге. Слава богу, лямка корсета все-таки выдержала, так что выступление обошлось без стриптиза. Она треснула, едва я начала растягивать шею. Мда, не самый подходящий момент для неполадок с одеждой… Разминая другую ногу я развязала второй пуант. Бросила обувь в сумку и достала джинсы, свитер и сапоги. Впереди пятничный вечер, у Джуда завтра домашний матч, а это значит, вся ночь в нашем распоряжении. Он что-то запланировал на вечер и велел одеться потеплее. Честно говоря, я предпочла бы одеться для более теплой погоды, хотя рядом с Джудом становится не важно, во что ты одет. Более того, я бы обошлась вообще без одежды, но святоша Джуд Райдер и помыслить не может ни о чем подобном, «пока не разберется со всей хренотенью». И я жду не дождусь, когда же это случится.
Надо бы размяться получше, но у меня осталось всего две минуты до того момента, как Джуд снесет дверь раздевалки. Сплетя за спиной руки, тяну косые мышцы. Где же носит Еву, нашего костюмера, когда она мне так нужна? Эта девочка умеет снимать пачку быстрее, чем мачо расстегнет молнию джинсов на заднем сиденье своего спортивного авто…
Мечтая поскорее избавиться от атласной смирительной рубашки, я огляделась в поисках ножниц, как вдруг мне на плечи легли теплые руки. Я бросила взгляд через плечо.
– Помочь? – усмехнулся Томас.
– Если все сделаешь быстро и аккуратно, то да, пожалуйста, – ответила я.
Он коварно улыбнулся:
– Когда речь заходит о раздевании девушек, в скорости и аккуратности мне нет равных.
Я ткнула его локтем в бок:
– Вперед, мистер Ловкие Пальчики.
– Как скажете, мэм.
Томас театрально похрустел пальцами и принялся наконец расстегивать сзади мой лиф. Парень не соврал – он и впрямь умел раздевать девушек. К слову, нет ничего интимного в том, чтобы один танцор помог другому с одеждой. Со временем невольно привыкаешь к тому, что все артисты на три штата вокруг хоть раз, да видели тебя почти голой. В мире танцев скромность – слишком большая роскошь.
– Уже почти, – пропыхтел Томас, пытаясь одолеть последний, самый упрямый крючок.
Только я хотела отпустить какую-нибудь колкость, как дверь раздевалки распахнулась.
– Какого