– Микола, кажись, дым!
Наморщившись что есть мочи, его напарник вглядывался в точку, куда, указывая, потянулась рука в заскорузлой перчатке.
– Поражаюсь твоим глазам, Малюта, в серой степи, при сером неба увидеть серый дым!
– Микола, ты-то помоложе будешь, и даже вроде как грамотей, а точно крот.
– Сам ты крот! Тоже мне, сокол востроглазый выискался! – беззлобно огрызнулся второй ратник, на вид зим на десять моложе, худощавый и жилистый, с короткой кудлатой бородкой.
Он подошел к краю огороженной площадки на самом верху сторожевой башни, откуда было видно на многие версты вокруг. Тоненькая струйка дыма на горизонте теперь отчетливо выделялась – ни с чем не перепутать. Поодаль вдруг возникла еще одна, а потом еще целых три.
– Сартоги, сартог их дери! – выругался Малюта и сплюнул вниз.
Напарник странно на него глянул, словно осуждая за косноязычие, но вслух ничего не сказал, только спросил:
– Трубить тревогу?
– Погоди ты! Им до нас дня два пути, а то и больше.
– Нашим, чтобы собраться да подоспеть тоже день понадобится, возразил Микола. А голубя к воеводе и сейчас не грех высылать. Пойду-ка, тогда к сотнику, пусть решает.
– Погодь! – остановил уже спустившегося на три ступени напарника Малюта. – Ты глянь-кась. Да не-ет, не туда! Левее смотри. Аккурат у корявой осины. У самых корней.
– Храни, Киалана! Неужто мертвяк! – округлил глаза дозорный помоложе, с недоверием всматриваясь в восставшую поодаль фигуру.
Серо-зеленая рожа, старый кожух болтается на высохшем костяке как на пугале, космы клоками торчат…
– Какой еще мертвяк, Микола?! Сартог, растопырь его сартог! Обычный. Живой, гад, и невредимый.
Дозорный, укоризненно покосившись на напарника, лишь покачал головой и, срывая с плеча лук, бросился к другой стороне смотровой площадки, откуда бить было сподручней. Малюта досадливо дернул культей, то ощутила в пальцах стрелу давно утраченная кисть. Микола, высунулся над ограждением, натягивая к уху тетиву. В этот момент лазутчик их заметил. Петляя, что есть мочи дал деру в сторону близкого леса. Вдогонку со свистом ушли три стрелы одна за другой. Может, и не был Микола таким зорким, как старший товарищ, да стрелял метко. Две из трех настигли сартога. Тот, хромая и зажимая на плече рану, продолжил бежать. Звук рога раздался одновременно с лаем сторожевых псов, натасканные на чужаков, они повизгивали и ярились.
– Разорвут, – опустил лук Микола.
Дальше разведчиком было кому заняться.
– Пущай рвут, – Малюта не спешил расслабляться, с тревогой вглядываясь в горизонт. – Где один сартог – там и двое, а где два сартога – там и орда, дери их сартог…
Микола покосился в сторону многочисленных дымков на горизонте.
– Типун тебе на язык! Обязательно трепаться на ночь глядя?
Отчего-то дозорному стало особенно неуютно, и взгляд против воли скользнул влево. Туда, где над Изломом словно крадучись поднимался туман.
Глава 1
Великий Князь Богомил удивленно глянул на советника, который самодовольно улыбался и совершенно не спешил пояснить сказанное. На лице самодержца мелькнуло раздражение.
– Семьдесят четыре громовика?! Затолан, мне недосуг играть в твои игры.
Затолан тин Хорвейг украдкой вздохнул, и заплывшие жирком глаза на миг превратились в щелки, когда он окинул взглядом уткнувшегося в бумаги Князя. Богомила легко можно было бы спутать с Защитником, если бы не полное отсутствие дара. Стать, разворот плеч, величественный облик, ни ростом, ни силой боги не обделили. Ни умом, что весьма осложняло советнику жизнь, изрядно мешая, как только интересы государства расходились с интересами рода тин Хорвейгов.
Надежды Затолана негласно прибрать к рукам власть не оправдались, когда молодой Князь взошел на престол. Вертеть как угодно им не получилось, поэтому приходилось действовать хитростью и быть весьма осторожным. Это продолжалось уже двадцать три зимы, и советнику стало казаться, что он топчется на месте. Возраст еще не брал свое, к счастью, век Защитника долог, особенно если не подвергать себя излишнему риску, но у Князя подрастали сыновья.
«Под стать отцу, даром что еще мальчишки», – с горечью подумал тин Хорвейг.
Одна радость, первая княгиня оказалась бесплодной, но Богомил ее слишком любил и даже не помышлял обзавестись другой женой. К несчастью, Алексия обладала слабым здоровьем и умерла, а нынешняя княгиня Любомира была молода, крепка и таскала детей точно кошка.
«Четверых родила и опять на сносях! Ничто ее не берет!» – в очередной раз внутренне возмутился советник.
Богомил поднял голову, настала пора отвечать.
– Государь, это значит, Киррана