покрытой белой вуалью….
Отмечать все это эрекцией
для последующего приобретения.
Или приобретением
для последующей эрекции…
Множась через чаты,
удваиваясь через ICQ,
как зеркало, отраженное
в другом зеркале и смотрящееся
в третье зеркало, мысль теряет тело,
никому отправляя ответ:
«Наряжаю Бога подобьем себя
и встаю на место его».
7
На перекрестке трех улиц
с истинами, отлитыми в форме
Фаллоса и Юпитера, —
встретились смерть со смертью,
довольные сами собой.
8
– Где ты?
– Я здесь.
Так колокол бьет —
стихающий гул,
сливая со звоном.
– Здесь…?
– …это значит – «всегда»…
– …был…?
– …как и ты.
– Не знаю…
– …не знали!
– Что там?
– Там – здесь.
– Как – здесь?
– Как здесь, так и здесь.
– И что есть?
– Есть я.
– А где есть….?
– ….ты? Здесь!
– А что же есть – «есть»?
– Быть здесь.
– И значит…?
…все время меняться местами.
9
Здесь мы нашли ту ось,
о которой уже писалось в стихотворении.
О которой все знают изначально,
но предпочитают умалчивать
и, в конце концов, – забывают,
несмотря на ее шум —
тихий, словно шорох песка в часах,
и постоянный, как мысль о себе,
которая его заглушает.
Встретив друг друга,
друг друга мы не узнали.
Ты этот шум слышал,
но попытался забыть.
И это твое заблуждение.
Я об этом шуме знал,
но боялся открыть двери комнаты,
где, по сути, смотрел лишь на постеры.
И это моя вина.
Мы хотели комфорта сами в себе.
Но он невозможен.
Место встречи не названо.
Если я скажу, что это Бог,
то ты не поверишь.
А если ты скажешь, что это истина,
то я рассмеюсь.
Так закручиваются планеты,
собирая вокруг себя атмосферу,
и разлетаются в стороны.
И падает на поверхность каждой
лишь отраженный, рассеянный свет,
об источнике которого
мы можем только догадываться.
И расширяются между ними пространства,
грозя взрывом.
И в этом беззвучии
падают бомбы,
рушатся здания.
И диктору остается лишь повторять:
«Приштина» или «Бейрут».
Так закручивается спираль лабиринта
и сжимается каждый из нас.
И свет поглощается.
И тьма объяла его.
Но мы уже встретились.
И ты можешь сказать:
«Он терялся и снова нашелся».
И