Мегрэ, словно в школе, начал осматриваться, к кому там обращаются.
– Да, да, вы…
Иссохший старец с огромными седыми усищами, как будто сошедший во плоти со страниц Библии, указывал на кого-то дрожащей рукой. Но на кого? Мегрэ глянул на соседа, на соседку и, смутившись, внезапно понял: это на него смотрят коронер[1], допрашиваемый сержант ВВС, атторней[2], присяжные, шерифы – короче, весь зал.
– Вы мне? – спросил Мегрэ, удивленный, что кому-то здесь понадобился, и всем видом изобразил готовность подняться.
Люди, сидящие в зале, улыбались: видимо, всем, кроме него, было ясно, в чем дело.
– Да, вам, – подтвердил старец, похожий одновременно и на пророка Иезекииля[3], и на премьер-министра Клемансо[4]. – Не соблаговолите ли потушить трубку?
Мегрэ сконфуженно бормотал извинения, а все вокруг смеялись, но смех был дружеский.
Происходило это отнюдь не во сне, а наяву. Он, комиссар сыскной полиции Мегрэ, находился здесь, более чем в десяти тысячах километров от Парижа, и присутствовал на допросе, проводимом коронером; тот сидел без жилета и без пиджака, но тем не менее вид у него был серьезный и величественный, точно у банковского служащего.
Мегрэ великолепно отдавал себе отчет, что его коллега Коул, в сущности, деликатно от него отделался, но не сердился: на месте офицера ФБР он вел бы себя точно так же. В свое время и он делал то же самое: два года назад ему поручили сопровождать в поездке по Франции коллегу из Скотленд-Ярда мистера Пайка, и Мегрэ частенько оставлял его, словно зонтик в гардеробе, где-нибудь на террасе кафе, с ободряющей улыбкой бросая: «Я на минутку».
Разница лишь в том, что американцы куда сердечнее. Мегрэ побывал в Нью-Йорке, проехал не то через десять, не то через одиннадцать штатов – всюду его хлопали по плечу и первым делом спрашивали:
– Как ваше имя?
Не мог же он говорить, что имени у него нет. Приходилось отвечать: «Жюль». Обычно собеседник секунду-другую соображал.
– Oh, yes… Джулиус!
Почему-то все американцы произносили его имя – Джулиус.
– Have a drink, Gulius![5]
В результате во время поездки Мегрэ пришлось проглотить во множестве баров бессчетное количество пива, «манхэттенов» и виски.
Сегодня он уже пил – перед завтраком: Гарри Коул представлял его мэру Тусона и шерифу округа.
Больше всего Мегрэ удивляли не люди, не обстановка – нет, он удивлялся себе, верней, тому, что приехал в Аризону, в этот город, и вот его оставили на минутку, посадив на скамью в маленьком зальчике мирового суда.
Мэр был сама любезность. А шериф вручил Мегрэ удостоверение и великолепную серебряную звезду помощника шерифа, точь-в-точь такую же, как в ковбойских фильмах.
Правда, это была уже не первая звезда, полученная Мегрэ: он стал помощником шерифа не то восьми, не то девяти округов в штатах Нью-Джерси, Мэриленд, Вирджиния, Луизиана, Техас и Каролина, то ли Северная, то ли Южная – этого он не помнил.
В Париже Мегрэ часто принимал иностранных коллег, но сам впервые отправился в ознакомительную поездку такого рода или, выражаясь официальным языком, в командировку «для изучения американских методов следствия».
– Перед Калифорнией вы должны на несколько дней заехать в Аризону. Это по пути.
Здесь все всегда оказывалось по пути. И Мегрэ увозили на несколько сотен миль в сторону. На небольшой, по здешним понятиям, крюк приходится тратить три-четыре дня.
– Это же совсем рядом!
То есть это расстояние всего раза в два больше, чем от Парижа до Марселя.
– Завтра, – сказал Коул, сотрудник ФБР, сопровождавший его в Аризоне, – мы махнем взглянуть на мексиканскую границу. Это рукой подать.
На сей раз «рукой подать» означало всего лишь километров сто.
– Вам это будет интересно. Мы поедем в Ногалес. Через этот город проходит граница, там переправляют в Штаты крупные партии марихуаны.
Коул объяснил: марихуана, мексиканское растение, постепенно вытесняет у наркоманов опиум и кокаин.
– В Ногалес, кстати, пригоняют большую часть машин, украденных в Калифорнии.
А пока Коул оставил Мегрэ: у него были какие-то дела.
– Как раз сейчас коронер проводит расследование. Не хотите присутствовать?
Коул привел Мегрэ в небольшой зал с белыми стенами и усадил на одну из трех скамей; за спиной мирового судьи, исполняющего функции коронера, висел американский флаг. Коул не стал объяснять своему французскому коллеге, что оставляет его одного. Он просто пожал Мегрэ руку, хлопнул по плечу и небрежно бросил:
– Я скоро за вами приду.
О деле, которое рассматривалось, Мегрэ не имел ни малейшего представления. Все в зале были без пиджаков. Правда, жара была градусов под сорок пять.