Долгое время оценивание науки ограничивалось оценкой публикаций коллег и соперников в научном поле. Поначалу журналы имели общий профиль и охватывали несколько областей, а позже, в течение XIX века, специализировались и стали отраслевыми. С появлением дисциплинарных журналов связано формирование относительно независимых друг от друга областей, объединяющих исключительно представителей одной дисциплины (химия, математика, физика и т. п.)[84].
До начала XX века оценивание носило достаточно формальный характер: редактор журнала или редколлегия решали, достаточно ли им компетенции, чтобы самим оценить предложенный текст, а если нет, то выбирали среди своего близкого окружения эксперта, способного написать отчет о значимости присланного текста. Доля отказов в публикации в целом была очень незначительной. Даже в Annalen der Physik, ведущем журнале по физике начала XX века, по оценкам Макса Планка, отказы составляли менее 10 %, и сам он предпочитал скорее предложить внести исправления в текст, чем отказывать своим коллегам в публикации[85].
А вот пример того, как медленно развивался процесс оценивания. В 1936 году Альберт Эйнштейн, привыкший к тому, что его публикации принимались быстро и без возражений, был удивлен тем, что статья, предложенная им в американский Physical Review, прошла оценку анонимного рецензента, написавшего в своем отчете, что великий ученый ошибся в своих расчетах! Эйнштейн ответил, что никогда не давал разрешения редактору показывать кому-либо свой текст до публикации, и не счел целесообразным отвечать на комментарии, показавшиеся ему ошибочными, сообщив редакции журнала, что попросту отзывает свой текст. По всей видимости, он тогда просто не знал, как функционирует этот американский журнал, который тогда более строго следовал процедурам, чем его европейские аналоги. Однако это не помешало ему учесть замечания рецензента и опубликовать на следующий год отредактированную версию своей статьи в другом журнале[86].
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен