Бытовые условия прекрасные, механизмы новые, экипаж тоже новый, я в те времена был очень коммуникабельный и любил знакомиться с новыми людьми. Я ни в коем случае не горжусь тем что в те годы я очень хорошо злоупотреблял алкогольными напитками. Сейчас я пропагандирую трезвый образ жизни и мышления. Правда о прошлом не жалею. Что было, всё моё и от него не отрекаюсь. Тем более с годами я стал заниматься анализом себя и всего что вокруг меня было, есть и будет. Поэтому я пришёл к заключению что алкоголики тоже люди, но с пониженной социальной ответственностью. Ещё я понял то что Народная Мудрость не всегда права. Вот утверждение: – «Горбатого могила исправит» не соответствует действительности. На себе испытал. Я можно сказать потомственный пьяница (папа пьющий был) и курильщик. Однако уже более 20 лет не пью и 4 года не курю. Главное не собираюсь снова начинать. По причине того что я прекрасно помню как плохо мне было с перепою. Как болело моё горло от курения тоже помню. Поэтому эти пороки для меня табу. Уважаемый читатель прошу меня простить что сбиваюсь с темы. Писательским ремеслом не владею. Я писатель любитель. Думаю что писатели не обезьяны и каждый имеет право отличаться от всех. В общем как могу, так и пишу. Возвращаясь к теме скажу что по слухам и молве народной рейс обещал быть интересным. Про заход в Сингапур были слухи. Это в те годы было мечтой моряка. Про миссию на Мадагаскаре было тайной. Мы об этом узнали когда прилетели в Лиепаю. Это маленький латвийский городок с национальной архитектурой местами. С двумя замечательными ресторанами отличающимися от Владивостокских хорошим обслуживанием и низкими ценами. Население города к нам относилось вполне прилично. Мы все три месяца прожили без эксцессов с местной молодёжью. Это было в 1990 году. Латвия от нас успешно отделялась. Руководство нашей конторы перед отъездом нас регулярно собирало и инструктировало. Смысл инструкций был в том что народ Латвии считает нас оккупантами и относится соответственно. В общем пугало нас как могло или как им рекомендовали. В действительности всё оказалось на оборот. Всё было замечательно. Я сделал вывод, верить политикам значит себя совсем не уважать. Вернусь к моей повести веселей которой нет на свете. Смеяться можете только по своему желанию. Вылетели мы из Владивостока и приземлились здесь.
Как летели и как приземлились помню не вполне уверенно. Потому что я и два моих друга решили провести эксперимент. Насмотревшись фильмов как пьют спиртное в салоне самолёта, предложил попробовать на себе. Мы взяли две бутылки водки с собой. Помню мы кое как одолели одну. На высоте водка плохо пьётся. В кино пьют воду. Вторую допили на аэродроме. Потом нас посадили в какой то транспорт и повезли на Рижский вокзал. В девяностых годах в Москве было не уютно. Бардак был классический. Капитализм только начинался. Люди были не такие добрые и приветливые как нам часто говорят по ТВ. Может они были не добрыми потому что в «лихие девяностые» по всей России люди были такими. На наш экипаж это не распространялось потому что мы почти все были в состоянии алкогольной эйфории и ехали весело и громко.
Правила поведения в общественном транспорте мы забыли или не знали. На наше поведение обратили внимание две высокородные московские дамы. Они громко стали высказывать в слух своё мнение о нас. Они стояли рядом со мной. У нас у каждого была сумка раскладная, трёх донная. Они назывались «сумка оккупанта». Я решил пошутить над этими мадоннами. Лучше бы я этого не делал. Я взял да согласился с их мнение о нас и сказал что мы из захолустья приморского приехали в Москву рыбой торговать. Сообщил им что цивилизации у нас там не было до сих пор. Попросил их понять нас и не ругать нас сильно. Они согласились и отошли немного по далее. Через минут несколько одна из них подходит ко мне и просит отойти с ней. Я иду. Она почти шёпотом спрашивает: – « А почём у вас рыба?». Мне стало как то не очень удобно и я понял что не удачно пошутил. Я признался в этом. Выражение лица этой женщины мне не описать. Слова её обо мне тоже не напишу. Они были на чистом народном сленге. Я уже тридцать