Эта ночь выдалась необычно теплой для ранней весны. По Цельсию – всего двадцать градусов ниже нуля. Вокруг, насколько хватало глаз, лежал девственно-белый снег, расчерченный темными громадами зданий и ленточных трасс. Над ним, отражая звезды, возвышался прозрачный купол, защищавший живых от смертоносного холода белой пустыни.
Здесь, на северном полушарии Ллура погода не баловала, спасало лишь то, что дерранги прошли адаптацию и могли выдержать суровый ллурский мороз. Но так было не всегда. Понадобились тридцать чудовищно долгих лет и сотни смертей, чтобы шахты в снегах начали приносить стабильный доход.
Хорган сознательно запрещал себе думать об этом. О прошлом. Но иногда оно не желало оставаться забытым и врывалось в настоящее, напоминая о себе острой болью.
– Отличная ночь, – пробормотал он, отбрасывая со лба серебристую прядь. Утоптанный наст сухо скрипнул под его меховыми унтами. – Снег начнет таять раньше, значит, раньше опустятся купола.
– Да, командор, – комендант космопорта мгновенно вытянулся в струну.
В отличие от Хоргана, комендант Деренс был простым человеком. Таким, каким его создала мать-природа, а не эксперименты ученых-генетиков. От мороза его грубоватое лицо покраснело, глаза превратились в щелки, а на длинных усах серебрился иней. Он кутался в меховой тулуп с белым платком на рукаве – единственным отличительным знаком, говорившим о его должности.
– Ты что-то хотел? – Хорган окинул его хмурым взглядом. Между широких белых бровей, выделявшихся на задубевшем лице командора, залегла усталая складка.
– Мы получили сообщение со Старой Земли. Центр согласен на обмен, но внес свои коррективы. Пятьдесят земных женщин в обмен на сто пятьдесят тысяч метрических тонн руды. И они хотят получить гарантии лично от вас.
Четко очерченные губы Хоргана дрогнули. Казалось, мужчина хотел улыбнуться, только забыл, как это делается.
– Гарантии? – в его потемневших глазах сверкнули опасные искры. – Они их получат. Но мы выполним свою часть сделки не раньше, чем на Ллуре появятся женщины.
– Они хотят залог. Тридцать тысяч вперед в знак чистоты наших намерений.
– И чем же объясняют такие запросы?
– Вопросом безопасности. – Деренс развел руками. – Вы же знаете, чем дальше от Центра, тем больше сплетен и слухов. Иногда они достигают невероятных размеров…
– Например?
Комендант смешался под пристальным взглядом Хоргана.
– В Земном Альянсе ширятся слухи, что мы съели своих женщин во время Долгой Зимы. И детей тоже…
Словно в ответ на его слова начался снегопад. С неба посыпался сухой, мелкий снег, похожий на шарики пенопласта.
Хорган молчал. Он запрокинул голову вверх и подставил лицо под крошечные снежинки.
Молчание затягивалось.
– Сэр? – не выдержал Деренс. – Что им передать?
Шумно выдохнув, Хорган потер лицо.
– Что ж, – в его глазах блеснул сумрак, – ни одна женщина в здравом уме не появится здесь добровольно. У нас нет выбора. Если мы хотим, чтобы колония выжила, нам придется принять эти условия.
– Значит, вы согласны?
– У тебя есть другие варианты? – по лицу Хоргана скользнула тень. – Они не предлагают прислать комиссию или провести расследование. Они просто хотят больше асквенциума. И за это готовы отдать своих женщин. Да. Передай им, что мы согласны.
***
Две недели назад
Где-то в космосе. Космический грузовой корабль «Пилигрим»
Если бы Кира могла отмотать свою жизнь назад на полгода и прожить это время заново, она бы десять раз подумала, прежде чем совершить то, что уже совершила. Но, к сожалению, машину времени никто так и не создал, хотя предпосылки к этому были. И раз в прошлое невозможно было вернуться, ей оставалось лишь надеяться на то, что будущее окажется к ней не слишком жестоким.
Как бы там ни было, Кира была уверена: эти четырнадцать суток, проведенных в грязном, душном, пропитанном пóтом, хирреанской травкой и нечистотами транспортировщике, были непомерной платой за ее мелкий проступок. Особенно ржавые стены грузового отсека, в котором их везли, будто скот.
Это был ее первый полет за пределы Земли. Две недели сущего ада. Пятьдесят немытых женских тел, которые спят, едят и справляют нужду в одном месте. Натужный скрежет проржавевшего, давно списанного корабля, который того и гляди развалится. Звон кандалов. Хриплая ругань. Бессвязное бормотание.
Кира провела все это время, забившись в угол и прижавшись спиной к шершавой обшивке. Выползала оттуда только чтобы забрать свою порцию пайка, да посетить отхожее место, которое представляло собой дырку в полу. А когда единственная тусклая лампочка под потолком отключалась и наступала «условная ночь», она сворачивалась калачиком в своем углу,