– Бабушка, а почему ты его лечишь? Он же человек! – тонкий голосочек.
– Глупая, посмотри на его ауру, какой же он человек? – голос мудрой женщины.
– Ой, как же так? – тишина. – Кто же он?
– Он друид, из Посвящённых.
– А где же он был всё это время?
– Вот очнётся, сама у него спросишь…
Наверное, это всё же сон.
Или уже бред?
Всё это где-то там, во внешнем мире. А здесь есть только я и моя боль.
– Зови дядьку Боромира, будем резать нарыв на шее, ты не удержишь! – опять голос мудрой женщины.
– Но он же спокойно лежит, без памяти он! – колокольчик голоса откуда-то издалека.
– Беги, не разговаривай…
И неясно, кто я и кто боль.
И непонятно, что же болит?
Тела нет – тогда болит сознание? Но сознание не может болеть.
Значит, тело есть, но почему я его не чувствую? А, нет. Чувствую! Но оно не моё, оно чужое. И от него идёт боль!
Я не хочу тело. Я хочу, чтобы были ночь, темнота, небытие. Мягкая, ласковая темнота.
Поселение друидов. Милёна
Когда в деревню принесли молодого парня в странных окровавленных одеждах, Милёна сильно удивилась. Их деревня была очень далеко от всех других селений, и сюда приходили только за помощью к ведунье, да иногда за плодами Мэллорна. Однако старейшина специально послал четверых мужчин за этим парнем. Она и сама слышала, как лес шумел деревьями о беде.
Милёна была Видящая и третья дочь, поэтому её и отдали на воспитание бабушке Жизнемире, старой и мудрой ведунье, которую побаивался и сам старейшина Быслав.
Милёна стала сиротой, когда десять лет назад отца призвал Первозданный Лес. Тогда была суровая зима, и её отец погиб в стычке с эльфами, а маму девушка не помнила. Теперь бабка Жизнемира была ей и за отца, и за мать. Детей в деревне было мало, по пальцам пересчитать.
Они вырастали, а новые не рождались или появлялись на свет мёртвыми. Уже шли разговоры, что пора выйти к людям и смешать кровь. С наиболее достойными из них. Но дальше разговоров дело пока не шло.
Когда парня поднесли к дубу, где жили Милёна и Жизнемира, бабушка велела Милёне греть воду и идти помогать. Поставив котёл с водой на печь и подкинув дров, девушка поспешила на улицу. Выйдя из дерева, в дупле которого она жила с бабушкой, юная друидка увидела окровавленное тело молодого человека, прижимающего к себе такую же окровавленную собаку. Мёртвую собаку.
– Ну, что стали? – ругнулась бабка Жизнемира на мужиков. – Заносите в светлицу. Не видите, еле дышит, а собаку оставьте тут. Что вы её с собой тягаете?
– Так он же это… крепко держит. Не вырвать, – проговорил кто-то из мужчин. – Вот и несли их вместе.
– Вот уж неумехи! – всплеснула руками Жизнемира. Присела около парня и зашептала, – отдай, касатик, отпусти собачку. Ты уже всё, что мог, для неё сделал, давай, давай отпускай.
С этими словами женщина, не спеша, развела руки парня в стороны:
– Ну, вот и всё! А вы говорите, не можете отнять! Объяснять нужно, тогда и отнимать не придётся.
– Так он же без сознания… – начал было всё тот же мужчина.
– У тебя у самого сознания нету, – пробурчала Жизнемира и пошла в дом. Повернувшись, коротко бросила:
– Собачку-то прикопайте, а то так и будет тут лежать.
Двое мужчин подняли носилки с парнем и занесли вовнутрь их дома-дерева. Один из зевак взял собаку за задние лапы и поволок подальше от деревни. Перечить Жизнемире никто не смел.
Для Милёны не было тайн в мужском теле. Это не потому, что она такая развратная, нет. Просто чтобы лечить, нужно знать, что и как. Бабушка Жизнемира при каждом удобном случае привлекала девушку к врачеванию. А за помощью шли многие. Этим многим они лечили разные раны, так что насмотрелась.
Свою двадцать первую весну Милёна встретила, как обычно, в трудах и учёбе. Бабка Жизнемира передавала ей свои знания торопливо, как будто боялась не успеть. Милёна несколько раз заводила разговор с Жизнемирой по этому поводу, но та только отнекивалась да ссылалась на грядущие перемены.
Несмотря на презрение к оружию, друиды вынуждены были создать военную единицу для охраны леса от посягательств других рас. Многие приходили в Первозданный Лес и творили непотребную волшбу. Лес страдал, и друиды помогали ему как могли. Особенно настырными были эльфы. Эти считали, что это их территория, и в соответствии со своим извращённым вкусом всё время пытались видоизменить Первозданный Лес.
Деревня друидов располагалась совсем рядом с рощей Мэллорнов, её и охраняли воины их деревни. Открытой войны ни с кем не было, но стычки с искателями волшебных плодов происходили чуть ли не каждую неделю.
Снять одежду с парня была задача не из простых. Она была разодрана в хлам.
– Бабушка, с кем же он бился. Одежда замагичена, а порвана,