Я быстро надел брюки, рубашку и ботинки, нащупал в кармане бумажник и раскрыл его – кажется, все на месте. Еще раз огляделся, все ли забрал свое. В комнате полный бардак. На полу и на столе вперемешку валяются женские вещи; в углу лежит несколько пустых бутылок; на стенах какие-то грязноватые разводы. Под потолком криво висит трехрогая люстра с единственной лампочкой. Захотелось убраться отсюда, смыться как можно быстрее и незаметнее. Я потрогал дверь, отодвинул задвижку и выбрался в небольшой садик. Дверь уныло заскрипела, но меня это уже не волновало. Из садика на улицу вела провисшая калитка. Было чудесное летнее утро, когда воздух еще чистый и прохладный, солнце не печет, и легко дышится полной грудью. Еще бы крепкого кофейку, размечталось.
Но об этом можно было действительно только мечтать.
Я прошел совсем немного и остановился, озираясь: улица была пустая и совершенно незнакомая. Спросить дорогу было не у кого, пришлось идти наудачу. Через квартал наконец встретился слегка поддатый с утра мужичок. На вопрос, где здесь ближайшее метро, он стал нудно объяснять, что метра здесь нет, что до электрички нужно идти по соседней улице минут пятнадцать. Такси по дороге не встретилось, но действительно минут через десять-пятнадцать я добрался до остановки электрички. Совершенно не помнил, чтобы вчера вечером мы тащились по этой длинной улице, наверное, приехали на такси. К счастью, электрички ходили здесь утром через каждые пять минут, и спустя полчаса я уже стоял перед дверями своей «конторы». День был «присутственный», но в комнатах моего сектора была только старшая лаборантка Клавдия Петровна, в своей неизменной синей кофте с черной юбкой.
Собственно, другого и не следовало ожидать, так как Клавдия Петровна и лаборантка Люся ходили на работу по очереди, твердо соблюдая график. Я молча прошел в свою маленькую комнату – кабинет, ответив кивком на приветствие Клавдии Петровны. Через пару минут она сама постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
– Михаил Юрьевич, вас просил зайти к себе Виктор Борисович. Полчаса назад звонил.
Я было уже поднялся идти к шефу, но Клавдия Петровна остановила меня и участливо сказала:
– Вы бы лицо освежили, вид у вас очень усталый; да и кофе, наверное, нужно выпить. Я уже поставила.
Кофе действительно очень хотелось. Я прошел в хозяйственный закуток, пару раз ополоснул под краном лицо, разгладил мешки под глазами и причесался. Вроде видок стал более приемлем. Клавдия Петровна уже поставила на стол большую чашку с дымящимся кофе и тарелочку с печеньем. С высоты своих сорока пяти лет она, вероятно, относилась ко мне, как к большому неухоженному ребенку и немного жалела по-бабски. Кстати, деньги на хозяйство: кофе, печенье и прочие причиндалы – я выдавал ей регулярно.
После кофе жизнь показалась уже не такой отвратной. Я надел висевший всю неделю на стуле пиджак и отправился через длинный коридор к шефу. Раньше отдел занимал несколько комнат подряд на втором этаже, но после того как министерство перестало выделять на науку деньги, а потом и вообще было капитально реорганизовано, дирекция сдала весь второй этаж коммерческим организациям, уплотнив и разбросав отделы. Собственно, это уже было не существенно, так как большая часть сотрудников успела уволиться, а оставшиеся не очень досаждали институту своим присутствием. Институт продолжал делать вид, что он функционирует: сохранились некоторые семинары, на которых будущие диссертанты оттачивали свои навыки выступления перед аудиторией; действовал ученый совет, так как основная часть докторов и матерых кандидатов наук продолжали захаживать в институт. Ведь нужно молодежи давать возможность продвигать науку. Да и деньги предприятий, руководство которых всегда с интересом смотрит на возможность получения ученой степени, институту тоже не мешают.
Кабинет и приемная шефа сохранили вполне приличный вид. Секретарь шефа – Мила Сергеевна – оторвала глаза от книги и промурлыкала своим обычным мягким голоском:
– Проходи, Миша. Виктор Борисович давно ждет тебя. Через приоткрытую дверь было слышно, как шеф негромко разговаривает с кем-то по телефону. Виктор Борисович поднял на меня глаза и помахал приветственно рукой. В строгом костюме, с галстуком в тон рубашке и с модно завязанным узлом, он выглядел не как профессор,