Сапфо попыталась сквозь приятную вечернюю дремоту вспомнить, кто из поэтов первым назвал море «винно-цветным», но не смогла.
Кажется, все-таки Гомер. Но, может быть, кто-то и до него, еще раньше?
Впрочем, она не очень старалась, потому что в глубине души всегда была убеждена, что лучшие строки, мелодии, скульптуры, вазы на самом деле создавались не людьми, а богами. И потому не так уж важно, кто первым из смертных произносит слова или в чьей руке оказывается резец.
Почти что не важно…
Наверное, именно поэтому Сапфо никогда не возражала тем, кто ее восхвалял, говоря, что у нее есть «дар божий».
Все правильно, ведь не ее же собственный дар, а божий – подаренный щедрыми олимпийскими богами.
Вот только за что? И почему он достался именно ей, обыкновенной женщине, родившейся на острове Лесбос?
Это для Сапфо оставалось непостижимым и покрытым тайной.
Впрочем, всегда находились завистливые люди, не понимавшие, почему Сапфо с такой спокойной улыбкой, слегка склонив голову, молча выслушивала в свой адрес самые горячие похвалы. И они же потом упрекали ее в излишней гордости.
Мол, эта женщина не обладает ни каплей природной скромности и нарочно делает все возможное и невозможное, чтобы молва о ней, подобно искрам на ветру, разносилась далеко по свету. И чуть ли не сама, своими собственными губами, раздувает костер славы, который вот уже много лет подряд разгорается все ярче и ярче.
Ну и пусть – все равно тех, кто ее искренне любит, всегда было и есть гораздо больше.
Таких людей даже не надо далеко искать – достаточно просто сейчас повернуть голову в сторону подруг, сидящих рядом на холме.
– Как же нам повезло, что мы родились на благословенном острове Лесбос, – первой подала голос женщина по имени Дидамия, тоже не отрывавшая взгляда от морского горизонта. Все это время она сосредоточенно думала о чем-то своем.
– Повезло, наверное… – эхом отозвалась Сапфо.
– Да нет же, я говорю совершенно точно, – тут же пояснила Дидамия. – Недавно я купила у одного мореплавателя карту мира – ее составил кто-то из великих мужей. А торговые люди срисовали ее для себя и пользуются, когда отправляются в плавания. Так вот, там ясно видно, что вокруг нас и некоторых лежащих за морем стран на земле ничего больше нет. Совершенно ничего, кроме безводных, кишащих змеями песчаных пустынь, непроходимых болот и холодных морей. Наш Лесбос находится в самом центре мира.
– Представляю, какой там, на краю, мрак и ужас – на краю земли, – тут же передернулась, как от озноба, третья из сидящих на холме подруг по имени Филистина – на редкость чувствительная, белокожая красавица. – Неужели только мы каждый день можем наслаждаться солнцем, морем, цветами? А что, если там, среди пустынь, тоже живут какие-нибудь люди? Несчастные, корявые от холодов или ужасающей жары… Ох!
– Не знаю, – пожала плечами Сапфо. – Наша Сандра уверяет, что на самом краю земли живут не менее счастливые народы. Хотя они даже не подозревают о нашем существовании.
– Она имеет в виду страну гипербореев, откуда иногда на нас дует северный ветер борей?
– Ту самую, куда никто из смертных до сих пор не смог попасть? – деловито уточнила Дидамия.
У нее была сильно развита тяга к знаниям в самых различных областях – от медицины до географии и астрономии, и при каждом удобном случае она наполняла свою «шкатулку» новыми сведениями.
– Как жаль, что мы – не богини, – вздохнула Филистина. – Лишь Аполлон Дельфийский видел народ, пребывающий в вечном блаженстве. У них вообще никогда не случается никаких несчастий!
– Нет, – сказала Сапфо. – Сандра рассказывала о людях, живущих в таких далеких краях, где солнце только-только начинает свое ежедневное восхождение на небо. И там у женщин также есть роскошные одеяния, богатые украшения, повозки и многое другое, как и у нас.
– Ты слишком уж веришь тому, что говорит Сандра, – неодобрительно заметила Дидамия. – Конечно, я не спорю, она иногда умеет предсказывать будущее или прочитать прошлое. Но все же она не пифия и не жрица, а лишь одна из твоих учениц. И вовсе не стоит все ее прорицания толковать буквально…
– Ах, иногда, когда Сандра начинает рассказывать свои странные видения или вещие сны, у нее такое лицо… Я просто ее боюсь, – вдруг перебила на полуслове подругу Филистина. – И стараюсь незаметно уйти, чтобы не видеть ее глаз. Они похожи на два факела, зажженных ночью. Мне кажется, что в такие моменты глаза у Сандры и даже все лицо становятся ярко-желтого цвета, цвета необожженной глины. Это так… странно. Вы не замечали?
– Замечала, – улыбнулась Сапфо. – Кстати, Сандра уверяет, что у тех мужчин и женщин на краю света, которых она видела во сне, тоже желтая кожа и такие большие веки, что для взгляда остаются лишь узкие щелки.
– Наверное, они сощуривают глаза из-за близости восходящего солнца, им трудно на него глядеть, –