А Ирвинг смерил меня тяжелым взглядом, от которого мне захотелось закрыться руками, и когда он сухо кивнул, я ответила тем же, снова удивившись той волне вражды, что исходила от него. И тем более ответному тяжелому чувству, которое хотелось вылить на него. Такое со мной было впервые.
– Это наша старшая дочь – Флекс, – сказала мама, даже не заметив нашей напряженности – мы замерли друг напротив друга, словно два бойца, приготовившихся к драке. – Вы будете учиться вместе. Как я понимаю, ты пропустил один год учебы и из-за этого остаешься еще на год вместе с младшими?
Никто, кроме меня, не отметил, как дернулся рот Ирвинга при этом упоминании. Я мстительно улыбнулась про себя и тут же почувствовала вину. У него ведь погибли родители! Нельзя так относиться к парню, ведь ему и так тяжело. Может, он и не такой кретин, каким кажется сейчас. Вполне возможно, что выспавшись завтра, Ирвинг покажется мне совершенно иным человеком.
– Да, – сухо отозвался он и не стал ничего объяснять. Но кое-что отличало этот ответ от того, что он бы дал мне: Ирвинг постарался скрасить свои слова улыбкой. Мама была польщена. Я же была в замешательстве. Странной показалась мне его улыбка – словно нарисованной.
– Твоя комната возле комнаты Флекс, так что она тебе все покажет. А Майей займется Этни. – Мама повернулась к бледной девочке и потрепала ее по щекам. Лицо Майи залил румянец, и я поняла, как же ей этого, видимо, не хватало – тепла, и того, чтобы ее любили. Ирвинг не выглядел, как человек, который очень-то будет заботиться о подобных потребностях. – А мы заберем все вещи. Надеюсь, вам понравится, как я обставила ваши комнаты.
– Ну, конечно же, миссис Хаттон. – Ирвинг взял маму за руку, и я увидела совершенно иного Ирвинга, чем того, что предстал передо мной – очаровательного юношу, в которого без памяти должна влюбиться каждая девушка города. Его глаза смягчились, речь стала льстивой.
– Ой, да зови нас Патрик и Эрика, – весело хлопнул его по плечу отец. Я ощутила прилив гордости за него – даже в самые сложные времена он оставался добрым и искренним. Теперь у него будет два сына, как он о том и мечтал. И отец, видимо, хотел, чтобы мы уже стали одной семьей. Для меня это было слишком быстро, но и для Ирвинга, как я поняла, тоже. Легкая кривоватая усмешка рассказала об этом, очевидно, пока только мне.
– Спасибо, Патрик, – без смущения отозвался Ирвинг, и ощутив укол в серце, я поняла, что являюсь единственным человеком, который не понравился ему в этом доме. Его ненависть меня теперь не просто поражала, а задевала.
– Пойдем, – хмуро бросила я и поспешила наверх. Ирвинг догнал меня быстрее, чем я ожидала. И если я думала,