Милый мальчик, давай спать, буду я тебя…
* * *
Инна долго сидела, поджав ноги, и смотрела на Лоренса. Сейчас ей не интересны были пейзажи чужого мира за окном, красное море, стриженные, почти высохшие поля, да дома «на курьих ножках». Важнее всего была жизнь человека, что сидел в соседнем кресле.
Повернувшись и до боли натянув на груди ремни безопасности, Зорина уложила щёку на шершавую обивку кресла. Она никак не могла решить: волнуется ли сейчас за Лоренса, как за человека, который ей нравится, или как за единственного, кто может вернуть домой. И это было больно.
Воспоминания о его прикосновениях и жарких поцелуях ковыряли сердце до озноба. Хотелось выть.
Инна сцепила зубы и зажмурилась.
Сеня! Дома ждет её сыночек, и никаких чувств здесь она не может испытывать. Не. Мо-жет!
Но светлое личико любимого человечка смазывалось и перетекало в стоны, жар и крик от экстаза.
– Помни меня таким…
– Будешь ли ты помнить, Лоренс Эдальгио?
Чтобы не заскулить, Инна откинулась на спину, а затем и совсем отвернулась к окну. Прочный тканевый ремень впился в боковину и сдавил ребра.
Лоренс ведь готов был пожертвовать собой ради неё. Оттолкнул и сам полез в когти зверя. Немыслимо.
Инна выдохнула в ладони и долго дышала сквозь пальцы. Пока не стало жарко и душно, и новая волна воспоминаний не взбила мысли, как плуг землю по весне. Светлячки и две луны, что затапливали поляну неземным, непривычным глазу светом; мягкий шорох травы, что служила им ковром; прохладный ветер, который не справлялся с жаром их тел, сколько ни пытаясь выдуть тепло.
– Как жить дальше? – прошептала Зорина в клокочущий воздух.
Мерное гудение и покачивание самохода убаюкивало. Но огонь растекался по мышцам, будто вышедшее из берегов море, и не хотел угасать. Инна, выдохнув с жаром, снова повернулась в кресле и потянулась к лицу Лоренса.
Какой он бледный и измученный! Губы искусаны, щеки расцарапаны – покрыты пылью и разводами крови. Но он всё равно был красив и притягателен. На Земле бы девки Инну порвали на тряпочки за такую связь. Отбили бы, без сомнений. Совратили бы мужчину настойчивостью, а Инну выбросили бы за борт, привязав на шею булыжник потяжелей.
В ушах застыл её крик, когда гуртау полез к шее Лоренса. Адреналин тогда толкнул вперед, и Инна нацелилась кулаком хищнику в голову, вложив в удар всю возможную силу. С корпусом, как учил тренер.
Что могло бы случиться, если бы…
Ужас. Даже думать страшно!
Не сдерживая трепет в пальцах, Инна осторожно провела по скулам Лоренса, слабо коснувшись острого подбородка. Эти губы её целовали. Эти губы шептали нежные слова. Эти глаза смотрели на неё и пили до дна страсть и плавили её, как паяльник, превращая твёрдое олово в лужицу.
И этот же человек вырвал её из привычной жизни! Как же так? За что?! Почему она шагнула в эту