Он писал тошнотворные резюме, ходил на собеседования. Изредка ему обещали позвонить на днях. Наконец взяли переводчиком инструкций для утюгов. Затем он клеил лейблы «Product of France» на малайзийскую помаду. Носил ящики с цветами. Натаскивал к экзаменам юных человекообразных. Ящики давались ему легче.
Платили на договорной основе. То есть с постоянными отсрочками, включая навсегда. Выбивать долги Алику мешали гуманитарные ценности и комплекция. Вскоре Дина оказалась кормящей женой и матерью. Она не заблудилась в джунглях чистогана. Быстро ушла из педагогики – торговать в книжный магазин. Через год стала директором. Через два магазин этот купила. И наняла мужа подсобным рабочим. Привезти-увезти, разгрузить-подмести. Зарплаты Алику не полагалось. Глупо как-то платить родному мужу. Кормят, одевают – чего ещё?
Дина была из тех самых женщин российских селений, которые с детства понимают, чего им от жизни надо. И как у неё это вырвать. Например, она твёрдо знала, что скоро её дочь будет учиться в Лондоне. Только в Лондоне. А после и Дина навсегда отбудет в столицу розовых туманов. Алик в эти проекты как-то не вмещался. В университете им полсеместра рассказывали о Лондоне. Дина подсела. Теперь в минуты незарабатывания денег она расстилала карту любимого города. Выбирала пригороды на жительство. Прикидывала маршруты до лучших колледжей на автобусе и метро. Читала путеводители и вскоре изучила Лондон, как свой микрорайон. Чтобы не застыл язык, три вечера в неделю говорила с домочадцами по-английски. Алику нравилось, а Лиза, дочь, капризничала. Ничего, проголодается – заговорит.
С Аликом Дина, конечно, промахнулась. Расслабилась на третьем курсе под умные беседы и гитарный перебор. То взлёт, то посадка, то снег, то дожди… Ага. Хотя до загиба российской науки оставалось тогда лет шесть. Кто мог угадать, что скоро корпуса НИИ захватят дилеры и мерчендайзеры? А бывшие хозяева повезут мешки дерьма из Турции и Польши.
Алик считался интеллектуальной звездой факультета. Умный, ироничный, похожий на молодого Бродского. И стихи писал, а как же. Отличник, впереди красный диплом, затем, без сомнения, аспирантура… Он мог свистом подманить любую из безмозглых институтских красавиц. У Дины, с её рабоче-крестьянской внешностью, шансов там было ноль. Что мимоходом заметила одна кукла. Ах, ноль? Ладно.
Дина, и раньше не последняя студентка, вгрызлась в учёбу, как бешеная. Зубрила до чёрных мотыльков теоретическую грамматику, историю языка, стилистику, лексикологию. Часами шлифовала произношение в лингафонном кабинете. Изнемогая от скуки, затолкала в себя Фолкнера. Затем критику о нём, что показалось ей гораздо веселее. Дина перестала есть: утром – кашка, вечером – чай. Обозначились скулы, появилась фигура. В глазах замерцали standby-огни. Повышенная стипендия уходила на аэробику, шейпинг и бассейн. Слушая её доклад «Символика растений в прозе Фолкнера» на беглом языке оригинала, Алик впервые глядел с любопытством.
– Не могу поверить, что ты любишь Фолкнера… – заметил он после семинара.
– Сенькой не вышла?
– Что? А, ну… в смысле… Я сам его кое-как осилил. Очень глубокий автор, мощнейший подтекст… Давай поговорим о нём сегодня вечером? Сходим куда-нибудь…
– У меня аэробика.
– А завтра?
– А завтра бассейн.
– Можно я с тобой? Сто лет не ходил в бассейн.
На исходе третьего скоростного заплыва Алик отстал. Сердце подскочило к шее, рвалось на волю. Дина ждала, демонстрируя красивые подмышки.
– Уф-ф… Ну, мать… Где так вы… училась… плавать?
– На Каме. Повторим?
– Не, я пас.
– Слабак, – с удовольствием произнесла Дина. И скрылась, обдав Алика нежными брызгами.
«На кого она похожа? – думал Алик, мучительно влюбляясь. Ему неожиданно понравилось слово. – Нет, на кого она…» И понял. Татьяна Догилева. «Покровские ворота».
Встречаться с Диной в романтических условиях оказалось крайне сложно. Условия отсутствовали напрочь. В основном Алик провожал её до общаги – из бассейна, фитнеса или читального зала. Алик стал меланхоличным, как Пьеро. Иногда ему мерещилось, что она так специально. Из вежливости. Боится обидеть, сказать прямо, что… В голове его поминутно возникали ужасные стихи. Ты и сама не знаешь, Дина, насколько мне необходима. Ведь без тебя навеки, Дин, могу остаться я один… Вдруг случился праздник. Родители Алика разъехались по командировкам.
– Выходи за меня, – сказал он после успешной интимной встречи.
– Как-то быстро это всё… – ответила Дина. – Надо подумать.
– О чём?
– Хотя