Среди них была одна девушка. Все четверо являлись студентами Дартмутского колледжа, входящего в Лигу плюща, одного из старейших вузов штата Нью-Гэмпшир. Они ехали автостопом в Куско, легендарную столицу империи Инков, чтобы попасть оттуда в Мачу-Пикчу, Священную долину и пройти дальше по тропе инков. Монастырь Святого Доминика, построенный в стиле барокко, их интересовал только остатками каменной кладки храма Кориканча. Ребята состояли действительными и почетными членами клуба Перуанских древностей – ничто другое не интересовало их.
Они мечтали об открытиях в затерянном городе, разгадке необычной кладки и видели себя Роберто Ниту и Индианой Джонсом в одновременно. Они твердо знали: жизнь для них должна состоять из открытий и приключений, и об этом же пел умерший недавно Честер Беннинктон в своей песне «Адреналин-2. Высокое напряжение».
Но вот грузовичок резко остановился. Водитель выглянул из открывшейся дверцы.
– Эй, студенты, слушайте, башка раскалывается, – крикнул он на ломанном английском. —Кончай стучать. А то быстро высажу, топайте своими копытами!
– Эй, у кого копыта…
– На английском научись говорить… – начали ребята, но один из них, белокурый крепыш в очках и бейсбольной кепке встал со своего места:
– Все, босс, заметано, – сказал он торопливо. Музыка не мешает? Если мы сделаем потише?
– Нет. Музыка – класс.
Негр покосился на него и легонько шлепнул ладонью по крыше кабины.
– Не надо, Фредди, – тихо сказала девушка. – Это его право.
Далекий гром перебил ее, и что-то большое рухнуло в кусты, с шумом ломая ветви.
– Стойте, стреляют?
– Стреляют, конечно.
Парни выпрыгнули из кузова. И девушка, спортивная и ловкая, не отставала от них.
– Тишина…
– Да охотится кто-то, – вылез из своей кабины водитель, толстый увалень с вялой морщинистой кожей на гладко выбритом лице. – Едем, что ли? Если это браконьеры, нам лучше убраться подальше.
– А здесь разве заповедник? – спросил, берясь руками за борт кузова Фред.
– Нет. Но здесь прилетает кондор, а он считается редким. Поехали, студенты. Я и так опаздываю.
Из чащи раздались высокие клокочущие звуки, треск сучьев. И хлопая могучими крыльями, на дорогу перед машиной вылетела огромная белая птица. – Боже мой. Это еще что такое? – водитель отступил на шаг, упер руки в колени и замер. – Ну и ну! До чего же ты большой!
– Кто это? – к нему подступил Фред.
– Ты не знаешь? Я думал, вас в вашем университете учат отличать воробья от домашней курицы.
– Кондор? Не слишком ли огромный? И окрас странный. Как ты думаешь, Влад? – обратился Фред к парню в очках и кепке.
– Белого окраса в природе не существует… – задумчиво проговорил тот. Влад приехал в Америку из России. Но прекрасное знание английского (спасибо папе-дипломату) помогло парню сразу влиться в студенческую жизнь.
– Ну, пошли, умники, из пыли воду выжимать…
– А огромный какой. Может альбинос? – третьего парня звали Роб Стюарт. – Если только альбинос. Он великоват даже для обыкновенного кондора. Альбиносы любого вида – мелкие, нежизнеспособные, а этот великан какой-то.
– Это несомненно кондор. И прекрасный экземпляр. Он намного крупнее обычного. Метров пять будет в размахе крыльев.
– Если учесть, что андский кондор крупнее калифорнийского, и уж намного крупнее королевского грифа – этот просто потрясающих размеров. Смотрите его длинна больше двух метров.
Птица на все это сердито шипела и клекотала, с видимой угрозой раздвигая снежно белые могучие крылья. Загнутый острый клюв ее приоткрывался и виден был бурый маленький язык.
– Народ, смотрите, у него кровь! – вскрикнула девушка, показывая пальцем.
Птица подпрыгнула и раскрылилась, распахивая крылья. Левое предплечье ее было перепачкано ярко алой кровью. Кровь пропитала перья плеча, сбегала к животу и сползала к ноге. Птица переступила, оставляя на бурой земле черный след.
– Бедняга, – девушка шагнула к кондору, но Крис ухватил ее за руку.
– Эй, не делай этого никогда, Лин, слышишь!
Девушка удивленно посмотрела на него.
– Ну да. Это же не канарейка, – подхватил Фред, выступая вперед. – Такой быка в воздух поднимет и не надорвется. Прямо военный транспортник.
– Эй, что это?
Птица тяжело, по-человечески