– За кем пожаловал, любезный? – жарко дыхнул он на Алекса стойким спиртным перегаром, настороженно глядя из-под выпуклых толстых линз очков: "Не ревизор ли? Выгонят? Так какой черт пойдет сюда работать, чтобы всю ночь покойники мерещились. Это я здесь, как проклятый, увяз". Но в следующий миг увидел растерянное, даже испуганное лицо посетителя и определил: "Нет, не ревизор, да какой ляд ему здесь надо? У меня приписок нет. Сколько трупов получил, столько и выдал под расписку. Бухгалтерия в одном лице. Может, лимит на спирт урежут, так тогда здесь ни меня, ни Матрену никто не удержит. Только спирт и спасает. Какой это к лешему ревизор: ни наглости, ни суровости, так себе – интеллигент слабохарактерный", – рассудил врач.
– Кто здесь у тебя? Мать, теща, брат, сват? – грубовато спросил он у Алекса. – Да, живее отвечай. Недосуг, меня работа ждет, еще три трупа на вскрытие.
– Жена, – выдавил из себя Корецкий.
– Же-на-а? – удивился врач. – Ты еще молод, чтобы жену оплакивать. Может ее онкология или СПИД подкосили?
– Сегодня утром к вам доставили девушку, Вику Корецкую, – неожиданно резко перебил его Алекс, решив наконец, что только на таких тонах и воспринимается речь в этом пронизанном холодом и смрадом помещении. – Я хотел бы ее увидеть.
– Да, очень милое создание, бедняжка, – посочувствовал врач. – Пройдите сюда, пожалуйста, она здесь, в углу. Матрена, живо принеси халат посетителю!
Из глубины помещения длинной тенью метнулась санитарка и набросила на плечи Корецкого застиранный, протертый на локтях халат.
– У нас здесь строго насчет посещений, – сообщил врач. – Но для вас я делаю исключение. Соболезную, такой дикий случай…
Алекс молчаливо прошел к отдаленному столу в зыбком полумраке и увидел во всей наготе родное тело Вики. Каштановые волосы были все так же роскошны и пушисты. Казалось, они не доступны тлену. Лицо было мраморно-белым, с заострившимся носом, веки закрыты. По бокам лежали белые плети рук с восковыми пальцами. На губах с запекшейся кровью застыла блуждающая улыбка.
К большому пальцу ноги была привязана бирка с фамилией. Еще несколько суток назад, перед отъездом Вики на юг, он с упоением ласкал это ныне безжизненное тело, испытывая пик блаженства во время соития. Они мечтали о продолжении медового месяца в Керчи Алексу стало не по себе, грудь сдавили тиски страданий и он отвел взгляд. "Слава Богу", – прошептал он, видя, что острый нож врача еще не коснулся женского тела, красоту которого и смерть не могла уничтожить. На шее увидел укусы и рану, а на груди, животе и коленях были заметны синяки и ссадины.
– Изверг, злодей, – Алекс наклонился к ее изголовью. – Вика, клянусь