Город, который построил Я. Сборник. Том 6. Марс Чернышевский – Бускунчак

или неких стихах, то вам надо сначала придумать название неопределенного будущего творения, вписать его в заглавие и забыть о нем примерно на месяц.

       Так я и сделал, когда готовил материал для данного рассказа, хотя рассказом-то назвать его трудно, это скорее эссе в форме, хоть и свободного, но тщательно продуманного словоблудства. Эта форма повествования отличает авторов теперешних от живших в очень отдаленные времена, когда-то черпавших вдохновение из чистых и живоносных раструбов духовно-поэтических или же, в некотором роде, героико-гражданственных (возможны варианты, где преобладали даже национально-освободительные).

      Далее идет накопление материала, и от вас ничего не зависит, он сам, проникая в узкие расщелины сознания, оседает на его временно атрофированных точках, где находится в состоянии покоя от трех недель до трех месяцев.

       И вот, холодным летним утром, когда последний теплый августовский луч солнца скрылся за тучей, вы просыпаетесь и понимаете, что мысли, частично уже сформированные, просятся на бумагу, ноты, холст и т.д. Ваша задача заключается в том, чтобы, не мешая потоку проходить последнюю очистительную стадию через ваше личностное творческое эго, определяющее ваши манеру и стиль, корректировать процесс мутации из подсознательного в сознательное, то есть, выражаясь человеческим языком, – отделять плевела от зерен.

       До сих пор плевела в жизни народов играли отрицательную роль, инициирующее демоническое начало, являясь вредным элементом, препятствовавшим установлению добропорядочности и морали в обществе. Но сейчас, в днях сегодняшних, они-то и создают тот необходимый шлакообразный фон для развития культурных, а в особенности субкультурных явлений и артефактов.

       Например: сленг. Он вошел в нашу жизнь как неотъемлемая часть языка общения в не только мало образованной части одушевленного человечества, но и стал постоянным спутником гениальных поэтов и литераторов современности, кстати, которые сейчас полностью отсутствуют. Они присутствуют только в прошлом и то при определенных условиях:

       1-ое условие гениальности – чтобы "величайший" умер не ранее чем за сто лет до момента нашего обсуждения его произведений, и чтобы на его плечи лег неимоверный груз бесславия и полное отсутствие понимания современников,

       2-ое условие – он должен творить в другой области знаний и понятий, нежели ты, чтобы не подвергнуть тебя соблазну и ревностными сравнениями (хотя, это и не обязательно),

       и 3-е – он должен родиться, реализоваться и умереть в другой национальной и культурной среде, а лучше, вообще, в другом полушарии (это точно уж, не обязательно).

       В любом случае, только время может определить цену того или иного творения или умозаключения. Чтобы посмотреть стал ли ты великим или хотя бы выдающимся, нужно проснуться после своей кончины, этак лет через пятьдесят-семьдесят, минут на двадцать, и проверить, что про тебя говорят. Если ничего не говорят, то можно задремать еще на сто – сто пятьдесят  лет, а там если ничего опять не слышно, то спокойно, без особых иллюзий и тревог, заснуть уже навечно.

       К рассказу, который я хочу написать, эта вступительная часть не имеет никакого отношения. Но раз уж она появилась (кстати, без моего сознательного ведома), нужно сделать какой-нибудь "бридж" к основным событиям, о которых я планировал поведать. Самое интересное то, что по мере расширения вступления, сам рассказ может потеряться не только в информативно-образовательном или кулинарно-гастроэнтерологическом смысле, но и потерять свою основную эстетическую суть.

       Есть, конечно, вариант, при котором основной акцент повествования будет смещен, как раз, на вступительную часть эссе, но для вступления это слишком многословно и тяжеловесно, а на экспозицию не тянет по причинам отсутствия ярко выраженного тематизма.

       Но как быть? Как же сделать переход?

      И тут на помощь должен придти опыт познания великой отечественной литературы и поэзии. Ну, например, продолжить размышления в стиле поэтов футуристов. Это было бы, примерно, так:

       Штрыхты, брыхты, буба фуль

       донам блю, донам блю