И до сих пор это чувство не проходит. Когда идет первый, даже самый не уместный снег, восторг возвращается. Идешь по улице и улыбаешься, ловишь новорожденные снежинки руками, ртом, пытаешься на ладошке рассмотреть этот маленький волшебный кристаллик, – и меня уносит в тот далекий 80-тый…
© Марина Борисовна Абелес, 2018
ISBN 978-5-4490-4194-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Красивым докторам надо запретить лечить
Пришла к зубному, а там Джордж Клуни в маске. И как прикажете рот открывать с запрокидом?
Только зашла, а он уже сверлит меня своими карими глазами. Я от неожиданности не бахилы одевать начала, а кофту расстёгивать. Тьфу.
Хорошо, что он зубной, а не хирург какой-нибудь. А то придешь вот так, чтоб тебя по винтикам собрали с жалобой на скрип в копчиковом отделе, хруст колен во время секса и отрыжкой. А тут такой. И ты весело так на,,На что жалуетесь?,, – Наоборот, хвалюсь!» Грудь по-комсомольски взбила и похрустела дальше по коридору от греха подальше.
Клуни зубы мне чистит, а глаза -две пропасти, все небо закрыли. Вот когда можно беззастенчиво пялиться на мужика! Во время работы над собой! Какой же воли голливудские актрисы! Как сил- то им хватает по полгода с таким на съёмках в постели лежать и не утащить в свою нору для варварской эксплуатации?
Слеза потекла. Раствор какой-то больно в десны въедливый – и очки не спасают. А может я так романтичней смотрюсь на краю истерики? Руки – сплошная провокация! Подлец, даже ногти отполировал. А у меня маникюра уже месяц не было!
В дальние зубы полез. Сосредоточился такой, брови свои шелкопрядные напряг от старания, – тут у меня слюна мимо шланчика и потекла…
Лежу я с порванным ртом, лицом белым в извести, а он маску на подбородок стянул и про какие-то гели мне… У меня уже очки с внутренней стороны запотели! Мне хоть с гелем, хоть без геля!
Достал кисточку…
Антропологом бы ему очень пошло. Каждый зубик, как фарфоровый обмазал.
Через очки уже не видать вообще не фига.
И вдруг слышу: «С Вас три тыщи. Подите в кассу.»
Когда же он кончит?!
Ходила сегодня в тренажерку посмотреть на французский гриф. Тренажерка, конечно, тесненькая, старенькая, в ней еще в девяностых братки в растянутых майках бицуху качали. Народу – всегда скучающий тренер с кроссвордом, да пару женщин, убегающих от целлюлита. Если заглядывает залетное мужичье, то это однозначно два сценария: «Девушка, а девушка, варите дома борщ! Не окисляйте тут железо!» или «М-м-м, а может провальсируем мой радикулит?!» И тут он! Олимп тестостерона. Еще не Шварц, но уже не влезет в деловые костюмы Большевички. И программка то у него четкая. И пояс страховочный, чтоб позвонки в трусы не слетели, – из ездовой свиньи. И все паузы между подходами по гармину замерены. Жонглируя гантелями и штангами, трассирует такой по залу. И все в нем было бы прекрасно. И можно было бы уже все бросить и любоваться редким экземпляром «ЗОЖ необыкновенный», если бы он не кончал каждое повторение.
Видели, когда жмут 300 килограммовую штангу? В этих движениях вся жизнь – и она, буквально, может порваться. А на последних двух рывках спортсмен под штангой выдыхает адовым стоном.
В зале было круче.
Товарищ этот берет 10-ти килограммовые детские гантельки и на каждом взмахе: а-а-а-а, а-а-а-а, а-а-а-а-а, – как секс с бабой-невидимкой. Это он всего лишь дельту прокачивал. А впереди еще весь зал свободного веса. После третьего подхода уже всем женщинам в зале захотелось снять трусы и прекратить его мучения. Мне повезло: у меня был конец тренировки, и я ушла. А может надо было остаться и дослушать его финальный подход?
Как я братву страховала
Иду с тренировки, а кругом девяностые. Сумка спортивная, шорты короткие. Лето. Темнеет. Парень мой в ДТП попал и просил не торопиться. Договорились, что пока я пять остановок пешком пройду, он все разрулит, в натуре. Улица Чапаева.,,подруги,, стоят. И я такая, вприпрыжку. Подкатывает малиновая, тонированная. Опускается стекло – братки. Лысенькие-симпотные.
– Девушка, а девушка, подвезти?!
– Ну, если не на кладбище, то да, – и они как-то подобрели сразу.
– Куда надо -то? – прям по-отечески, уже с участием.
– На угол Чапаева и Чернышевского.
Открываю заднюю дверь, голову просовываю и в биту глазами упираюсь.
– Я товарища вашего переложу? Не обидится?
Они так переглянулись, будто Троцкого живого увидели.
– А дом какой?
– Прям на угол.
– Работать штоли?! – хмыкнул один.
– Да. Вот, деньги везу, – и показываю