У него, правда, на выходе результаты не очень. Ничего не попишешь, тяжелые очень больные.
– Здравствуйте… У нас тут, знаете ли… Я не могу исключить…
– Ну хорошо, я приеду, насверлю ему дырок, а дальше – как бог решит.
– Видите ли, я не уверен, что там что-то будет такое, чтобы сверлить…
– Ну, напиши, что есть подозрения, я приеду, зачеркну.
Ноу Хау
Когда у нас была Империя Зла, это были не пустые слова.
Рейган знал, про кого говорил.
На четвертом курсе я учился оперативной хирургии. Дело это было дохлое, потому что какой из меня хирург. Там учить приходилось много, наизусть, да еще руками резать, трупов. И собак живых. Они потом бегали и плодились по всему институту, кое-как сшитые.
Однажды я даже порезался и радостно стоял в сторонке, следил за скучным потрошением. «Самострел!» – обозвал меня доктор. Но помиловал. Начал рассказывать про интересную операцию трахеостомию, которую должен уметь делать любой доктор, даже какой-нибудь захудалый физиотерапевт из поликлиники, который только и понимает, что нажимать кнопку «пуск», да переворачивать песочные часы.
Потому что такая грубая дырка в горле может спасти чью-нибудь неосторожную жизнь.
Эту трахеостому – под одноименный учебный фильм – нам провертели во всех местах по закону созвучия. Рассказывали, как мама сделала ее ребятенку столовым ножиком, и тот задышал. Еще одному везунчику прокрутили в туалете, штопором. Гвоздем делали, шилом, еще чем-то. Может быть, пальцем. Да мне-то что, я все равно не умею. Сделаешь – и не отпишешься.
Но вернемся к Империи Зла и Рейгану.
Берет наш доктор хитрую железяку с острым концом, трубку. На дворе – 1984 год.
– Вот так, – показывает. – Вбиваете в горло, разворачиваются лепестки, для фиксации. И пациент дышит. Это у нас такую придумали! Ни у кого нет. Даже у американцев. Их полицейские, между прочим, обучены делать трахеостомию, в рамках неотложной помощи. Для спасения мирных граждан. И дыроколы у них есть, но только у нас теперь намного лучше.
– А надо им продать, – прошелестел вкрадчивый голос одного нашего товарища, который, как я уже рассказывал, украл аппарат «Электросон».
У доктора запотели очки. Он покачал головой и недоуменно расхохотался:
– Вы что? Во дает!… Нашли друзей!…
Наследие розенкрейцеров
Сейчас я буду раскрывать один масонский секрет. Дело в том, что в невропатологи я отправился неспроста. Меня всегда соблазняло тайное знание, представленное в древних инкунабулах под видом символических рисунков. Я рассматривал примитивные изображения холмов, божественных ликов, неуместных и любопытных путников, которые доиграются. Застенчивых змей, приколоченных гвоздями к кресту. Младенчиков, которые безропотно и с некоторым даже удовольствием отправляются в какой-то котел. По непонятной причине строгие старческие физиономии. Двоеперстия. И тому подобное