1
На берегу пустынных волн стоял он, дум великих…
Нет, это вряд ли. Великих дум он, то есть я, всегда и успешно старался избегать. И даже угодив в ситуацию, когда хочешь не хочешь, а задуматься о глобальном придется, прежде всего изошел на… брюзжание, пусть это так называется. Со мной это то и дело случается, так что буду ставить метки – чтобы любители бодрого или хоть какого экшону не затруднялись выбором, докуда проматывать.
Приступ брюзжания ON.
Я редко планирую себе расписание дел хотя бы на день, но можете быть уверены: если уж соберусь, то «сделать миру большое одолжение» появится, в лучшем случае, листе на девятом. А скорее всего до него не дойдет вовсе. Тем более на практике, потому что где-нибудь вторым-третьим пунктом списка окажется «зайти в бар», после чего остальные пункты придется вычеркивать. Нет, не то чтобы я в обиде на мироздание. Лопать что дают мы все в той или иной степени с детства приучены. Скорее тут влияние отрезвляющего цинизма: как ни крутись, а изменить этот парк аттракционов, где из сил выбиваются только те, кто зашибает деньги, а прочие жрут и ржут, не получится. Да, мне было когда-то двенадцать, и как подобает двенадцатилетнему, я мечтал найти какого-нибудь Лекса Лютера, замочить его в сортире и гордо окинуть взором зарю нового мира. Потом заподозрил, что не так все просто. С возрастом удосужился на всякий случай проверить подозрение практикой. Оказалось, что от избиения куч дерьма только брызги летят во все стороны, а количество пресловутого дерьма в мире совершенно не уменьшается. И существует вполне наглядная схема, по которой на пути к рычагам воздействия на мир каждый Бэтмен, набитый благими намерениями, мутирует в лучшем случае в Джокера. В лучшем, потому что Джокер хотя бы смешной, а то, что доползает до комфортных кресел, чаще откровенно отвратительно. Так что для идеалистов у нас тут полный швах – победы не добиться, а если и добьешься, то лучше не смотреть в зеркало. А то увидишь, не дай бог, кому она досталась.
Это все к тому, что в шкуре потенциального героя мне очень, очень некомфортно. Будем пытаться себе внушать, что мы отнюдь не по части спасения мира подвизаемся, а тихо-мирно за собой подметаем. А то после недавней вечеринки с нашим участием, говорят, немало пробок по миру повылетело. Даю себе честное слово, что если тут справляются без нас, то мы и вмешиваться не станем. Разве что придется как-то разрулить вопросы, которые могли возникнуть в результате нашего экстренного ухода за грань мира через мою кухню. Власти к таким экспромтам относятся без понимания. Если все будет плохо, придется ложиться на глубокое дно, и для этого местные края, пахнущая смолой канадская глубинка, куда как замечательны. Заносить в резюме события нескольких последних дней поостережемся, тем более что ни под какой приличный ярлык их не подточишь. Были в Аду – уже достаточно, чтобы вместо начальника отдела на собеседование пригласили психиатра. Ад, как оказалось, отнюдь не фантазия, а довольно угрюмый континуум между бесконечным множеством параллельных миров. Сковородок для грешников не видели, черту мой злейший друг выбил бубну, подрались с людьми настолько заурядными, что даже обидно – за гранью-то мира можно было и кого поэкзотичнее найти. А потом… по итогам странного ритуала (я-то наивно надеялся, что он перерастет в оргию) нам сказали, что при нашем попустительстве и едва ли не содействии оный Ад прорвало во весь диапазон сопредельных миров. А это уже можно (да чуть ли и не нужно!) трактовать как терроризм, что сейчас модно и везде прокатывает. Быть террористом для меня не вариант – я и для заурядного радикала слишком сонный.
Добро пожаловать в бытие Джеральда Мейсона – части той силы, что вечно хочет как-нибудь, а не получается ну никак.
Приступ брюзжания OFF.
Подобные размышления заняли меня на три шага. Потом я врезался в плотный строй собратьев по героическому ремеслу, чуть не зашиб тщедушного эльфа, чуть не зашибся сам о монументального рыжего обезьяна и, в общем, пришел в сознание. Если, конечно, это и есть сознание, а не кошмарный сон. Двое рекрутов, притащенные из Отстойника, как раз легко могли сойти за серьезные наркотические глюки.
Фирзаил, именующий себя эльфом, ростом был мне по грудь, обладал серой кожей и белоснежными волосами, неопрятно торчащими из-под кепки, а также профилем топора Fiskars и акцентом настолько британским, что называть его впору было сэром. У этого приобретения была по крайней мере цель – будучи видным специалистом по какой-то там отрасли магического искусства, он обещался посодействовать с затыканием прорех в мироздании, к созданию которых мы все тут таки или иначе причастны. То есть не то чтобы обещался – но, скажем так, был привлечен.
Второго парня можно было, не кривя душой, обозвать противоположностью эльфу – он был на полфута выше меня, заметно шире в плечах (а я и сам та еще горилла) и, что плохо различимо в темноте, но весьма памятно, возмутительно красного цвета. Вот прямо весь, включая повсеместную густую шерсть, редкие фрагменты выглядывающей из зарослей кожи, зрачки, ногти, вечно дружелюбно оскаленные зубы и те отливали розовым. С таким надо было высаживаться