– … А ведь обстоятельства таковы, что тебе надо бы радоваться нашей встрече, ибо дела твои любым судом могут рассматриваться не просто как прелюбодеяние и кража, но в первую очередь как государственная измена. Каково при этом наказание – ты знаешь. Только я могу защитить тебя перед королём.
Марта открыла рот, чтобы вставить хоть словечко, но «супруг» пресёк её попытки.
– Помолчи.
Приблизился вплотную, сжав губы. Над верхней – розовым усиком тянулся рубец знаменитого шрама, из-за которого герцог и получил своё прозвище – «Троегубый». Марта не сводила с него глаз. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что всё это – во сне: не может такого случиться на самом деле! Никогда не встретятся в реальной жизни настоящий герцог, живая легенда – и она, простушка из забытой богом приграничной деревеньки…
– Будешь говорить, когда разрешу. Я готов закрыть глаза на твою распущенность и даже оставить тебе свободу – в определённых рамках, ибо намерен впредь установить за тобой самый жёсткий контроль. Но всё это – при условии, что ты немедленно возвращаешь украденное. Твой любовник так ничего и не сказал о тебе, скорее всего, не по стойкости – таких женщин, как ты, не выгораживают – а просто по незнанию. Думаю, он сам не прочь был бы воспользоваться результатами твоих трудов, но, к сожалению, – герцог развёл руками, – подробностями ему уже не поделиться. Вынужден огорчить: его кончина не была лёгкой.
Он выдержал паузу, но, не дождавшись ожидаемой реакции, подчёркнуто недоумённо приподнял брови.
– Как! Ни слёз, ни горестных воплей о почившем? Впрочем, правильно, самое время подумать о себе. Итак, я жду ответа.
«Вы ошиблись!» – попыталась сказать Марта, но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный сип. Нахмурившись, герцог взял с письменного стола и протянул ей серебряный кубок.
– Вот, выпей. Не бойся, в отличие от тебя, не имею привычки травить собеседников.
Послушно хлебнув, Марта закашлялась от неожиданности: горло обожгло вином, которое она сроду не пила, разве что на причастии в церкви, да и то – оно было разбавленным и всего-то ложечка, а тут… в волнении Марта хватанула от души. Даже в глазах поплыло.
– Можно… воды? – с трудом спросила она. С непривычки хмель ударил в голову и придал храбрости. Во всяком случае, хоть голос прорезался.
– Пей, что дают, – резко ответил мужчина. – И брось свои игры, я не собираюсь тут перед тобой вытанцовывать. Анна, ты же хитрая женщина, раз уж хватило сообразительности провернуть всю эту аферу; но уже пора понять, что разжалобить меня не получится. Я жду ответа: где оставшиеся письма?
Тянуть было нельзя. Вряд ли в дальнейшем у Марты будет случай ввернуть словечко, чтобы хоть как-то оправдаться. Вот тут-то и пригодились вытверженные за