– Аннигиляция тоже архаизм – антигравитация теперь правит миром и телекинез.
– Верно, Гладышев. В музее космонавтики реактивные двигатели.
Пауза. Мы смотрим, не отрывая глаз, практически не мигая. Ловлю себя на подлой мысли, что хочу её. А почему, собственно, подлой?
– Билли?
– Мне, что за дело?
– Предатель.
Любина улыбка – само очарование.
– Здравствуй, любимый. Отлично выглядишь.
Воркует,… обольстительница. Впрочем, женщина и должна быть такой. Не увлечёшь самца – останешься без потомства. Таков закон природы. Только Люба – печальное исключение. Миллионы восторженных поклонников, супруг без патологий, а детей Бог не дал. Или не просила?
– Есть такое правило эволюции – не обращала внимания?
– О чём ты?
– В дикой природе все самцы гораздо привлекательнее своих подруг. У льва есть грива, у оленя рога, у павлина хвост, у селезня оперение. Знаешь, почему?
– Просвети.
– Они должны понравиться самкам, чтобы поучаствовать в продолжении рода.
– Да что ты?
– У людей всё наоборот, поскольку и задачи перед человечеством иные – нужно двигать прогресс.
– И получается?
– Женщина крутит хвостом перед зеркалом, чтобы мужчина изредка, творя цивилизацию, посматривал в её сторону и обновлял поколение.
– Браво! Отличная логика! Вижу, время не терял – развил целое философское учение. Последователи уже есть или набираешь?
– Расскажи о своих успехах?
– Мне похвастать нечем – время героев истекло. Оптимизатор уравнял людские возможности и способности. Даже Дианочка, щедро одарённая природой, не долго оставалась феноменом. Её способности изучены и материализованы.
– Я не умею летать.
– У тебя оптимизатор старой модели. Хочешь, поменять?
– Спасибо, привык.
– Я подарю.
– Расскажи про Луну. Чем тут народ занят?
– Потом покажу. Сейчас пора идти на церемонию.
Люба плавно оторвалась от полимерного покрытия и легко полетела вперёд. Потом остановилась, зависнув над полом, обернулась.
– Гладышев, – это она моим многометровым прыжкам. – Не смеши народ. Стой, где стоишь – я слетаю за оптимизатором.
У меня на руке два серебряных браслета.
– Билли, ты в котором?
– Угадай.
– Помнится, кто-то урны заслужил.
Любе:
– Есть здесь урна, мусоросборник, утилизатор?
– Зачем?
Снял старый, видавший виды оптимизатор, показал, держа с брезгливым видом двумя пальцами.
– Давай. Отдам в переработку. Или в музей, как экспонат.
– А говоришь, героев нет.
– Живых….
Церемониальный зал ничем не отличался от оранжереи – разве