Тринадцать чёрное
…Как я устал от неудач. От скучных, однообразных дней. Безденежья. Проблем, решить которые мне не по силам. Говорят, что это временно. Надо подождать. Это такая черная полоса. Она закончится и будет другая, светлая. Но я и ждать устал. И я решил попробовать перейти эту полосу неудач. Я встал. Выбрал направление. И пошел.
Но это была совсем не полоса. Это было поле. Я шел, и ему не было видно конца. Это было даже не поле, а, скорее, степь. Все не паханое, без конца и без начала. Оно уходило за горизонт.
Я верю, что дорогу осилит идущий. Но в этой пустынной местности не было дорог. Небо затянули тучи, и определить направление, куда идти, было невозможно, даже если бы я решил вернуться назад, ни днем – по солнцу, ни ночью – по звездам.
Я шел, просто шагая вперед. Единственным ориентиром была моя интуиция и надежда на провидение. Я шел весь день, пока было светло, и продолжал идти, когда наступила ночь и стало темно. Я не задумывался об отдыхе и не останавливался. Ведь силы должны были закончиться сами по себе. От нас не зависит, когда это произойдет, и тогда ты неизбежно упадешь на землю.
Так бывает, что темнота – помощник в дороге. В темноте я увидел слабые огни. Где-то далеко светились, по-видимому, то ли уличные фонари, то ли окна домов. Я ускорил шаг и сразу почувствовал невообразимую усталость. Но свет манил и вселял надежду. Теперь у меня появилась цель, к которой надо было добраться.
Я шел на этот свет, как, наверное, бабочки летят на него ночью, не понимая, что их ждет там, где этот свет. Но они все равно летят к нему. Так, видимо, устроено в природе, что свет манит к себе все живое. И из этой ловушки выбраться уже невозможно. Свет вселяет надежду – там, где он есть, все хорошо.
Усталость усиливалась все больше. Но наступил предел, когда я перестал ее ощущать. Огни приближались, и уже можно было различить, что это светятся окна небольшого дома. И я все-таки дошел до него.
Поднявшись по невысоким ступеням, я открыл двери, они оказались незапертыми, и вошел внутрь. Внутреннее помещение, где я оказался, напоминало холл гостиницы. По-видимому, это и была гостиница. За стойкой регистрации сидел пожилой седовласый мужчина – портье. Он дремал и одновременно смотрел в телевизор. Звук на телевизоре был полностью приглушен, и беззвучные изображения на экране причудливо сменялись.
Заметив меня, портье снял со стенной доски ключи от одного из номеров и положил на стойку.
– Вот, возьмите. Это ключи от вашего номера. Что-то вы очень поздно к нам добрались. Вы откуда? Наверное, издалека?
От усталости и полного непонимания происходящего, я не смог ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Но, по-видимому, мой ответ не интересовал портье. Он продолжил говорить, не дожидаясь от меня слов.
– Я вижу, вы очень устали. Вы буквально не держитесь на ногах. Это удача, что вы смогли к нам добраться. Ваш номер – третья дверь по коридору. Впрочем, я, пожалуй, провожу вас.
Портье вышел из-за стойки. Теперь я смог разглядеть бейджик, который висел у него на груди. На нем было написано: «Отель «Надежда». И чуть ниже – имя служащего отеля. Я не помню, как мы зашли в номер и как я лег спать.
Проснулся я, как был, в одежде, лежа на кровати поверх покрывала. Была уже середина следующего дня, потому что солнце было таким ярким, что свет и тепло от него пробивались даже через плотные шторы на окне.
Номер был совершенно крошечный, но чистый и уютный. В нем не было ничего лишнего, только небольшая кровать, тумбочка с вазой, в которой стояли свежие цветы, легкое плетеное кресло и на полу – коврик светлых тонов. На стенах висело несколько репродукций картин Поля Гогена.
Я встал, принял душ и, когда закончил одеваться, во входную дверь постучали. Я односложно ответил «да», дверь открылась и вошел портье.
– Извините, я прихожу к вам в третий раз, но вы так крепко спали, и я не хотел вас будить. К нам действительно очень трудно добраться и вы, очевидно, очень устали вчера. Слишком далеко до нашего отеля «Надежда». Но ближе расположить его никак не удалось. Поэтому и посетителей мало. У нас всего два номера.
– Всего два номера в отеле? Разве такое возможно? – удивился я.
Отелей, в которых было всего два номера, мне не приходилось встречать никогда.
– Вы, наверное, терпите убытки? У вас ведь не заоблачные цены, надеюсь?
Только сейчас я вспомнил, что у меня совсем нет денег, чтобы рассчитаться за ночлег. Но портье, увидев мое замешательство и волнение, сразу успокоил меня.
– Нет-нет, что вы! Никаких убытков, и цены у нас минимальные. Вы вполне сможете все оплатить. А ваших наличных денег вообще не потребуется. Я, собственно, почему к вам пришел. Дело в том, что через час мы закрываемся. Мы работаем только до обеда. И я подумал, что вам будет хорошо успеть позавтракать и купить себе что-нибудь в дорогу.
Я удивился еще больше – как это? Отель работает только до обеда? Но я не стал спрашивать