Наверное, у каждого убийцы есть своя история о том, как он свернул на темную дорожку. У каждого найдется время и место, чтобы поведать об этом, но далеко не каждый согласится, потому что многие не поймут, а большинство осудят. Не буду вдаваться в размышления, почему это делают другие, вроде маньяков, коим я не являюсь. Мне совершенно не доставляет удовольствия причинять кому-то боль, или тем более отнимать жизнь у безвинного. Я поступаю так просто, чтобы выжить. Чтобы спасти свою душу.
Сумасшедший? Нет, услыхав мою историю, кто-то именно так и подумает, но вы не были на моем месте, и не знаете, что я испытываю глубоко внутри, думаю вам плевать. Никого это не интересует, народ лишь желает увидеть, как поджарятся мои мозги, как затрепещет в объятиях тока мое тело, как я издам свой последний предсмертный вздох, и с этим больным ублюдком раз и навсегда будет покончено. Мир больше не пострадает от его рук. Жалкие эгоисты! Ведь вы сами обрекаете людей на смерть. А я был нормальным. Но ничего, я все стерплю…
Моя история могла бы показаться довольно банальной и не выделяться на фоне остальных, если бы не одно «но». Что подвигло меня совершить столь ужасное преступление, столь низкое. В каком отчаянии должен пребывать человек, чтобы пойти на это? Что должно твориться в его мрачной душе, что принуждало бы к подобному извращению? Все началось с того, что я встретил его.
– Нет! Не приближайся ко мне! – кричала испуганная девушка. – Зачем ты это делаешь!?
Распластанная на полу, с черными, растрепанными волосами, она отползала в угол комнаты, пока не уперлась спиной в стенку. По миленькому заплаканному лицу размазалась тушь. Девушка прижалась к стене всем телом, выставляя дрожащие руки вперед.
– Пожалуйста… не надо… – умоляла она, рыдая и захлебываясь от слез; сотрясаясь всем своим хрупким, прелестным тельцем от сильного плача. Но все было тщетно. Его гигантская хладнокровная фигура возвышалась над ней, как незыблемая гора, как чудовище из старого, черно-белого фильма ужасов. Только здесь все было по-настоящему и куда более серьезней. Тень накрыла ее.
Она знала, что не выберется живой. Он не намерен ее отпускать. Ни за что. Она его пойманная в ловушку волшебная фея. И никто не придет ей на помощь. Мольба только подогревала его интерес к жертве. Выражение страха и беспомощности возбуждало, вызывало похоть и еще большее желание. Он – власть, он – сила.
Мужчина развел руки, и блеснул серебристый предмет, зажатый в его кулаке. Он замахнулся над ней и девушка вскрикнула. Она истошно визжала на весь дом, когда нож вонзался в ее туловище все глубже, сильнее, быстрее, яростнее, желанней, словно хотел погрузиться в нее полностью и познать ее внутреннее содержимое. Коснуться ее хрустальной, чистой души. Кровь страшно хлестала из раны и бежала по кремовой коже. Ее дорогая, белая блузка намокла и порвалась, частично выставляя черный лифчик. Он искромсал ее живот на кусочки, и руки, когда она рефлекторно поднимала их, чтобы защититься. Брызги в бешенстве разлетались в разные стороны, словно за работой какого-нибудь экспрессивного художника. Ее хрип наконец-то прервался. С этим было покончено. На полу образовалась темно-красная лужа; она разрасталась, словно беда.
Его грудь тяжело вздымалась. Тело неимоверно тряслось в экстазе, и он свалился на колени напротив распотрошенного трупа. Чувства обострились до предела. Ласкали и мучили десятикратно. Он наполнился этим. Окровавленный нож выпал из его рук. Кажется, он потерял сознание…
– С каждым днем мое состояние ухудшалось. Я не мог больше этого терпеть. Я чувствовал внутри сильную боль, вину и ненависть ко всему… и унять ее могло только убийство. Жажда крови. Мне нужна была жертва. И я выбрал ее. Так уж вышло, что моей жертвенной овечке я избрал своего одноклассника Николаса Бутча…
В этот момент меня резко прервал возмущенный возглас. И я не успел дочитать главу моего нового рассказа ужасов «Только мертвые заговорят». Как вы уже наверное поняли, я увлекаюсь писательством и обожаю создавать вселенные, в которых есть только один хозяин и бог – и это я.
– Почему это ты решил убить именно меня? – обижено кричал Николас, пытаясь вырвать из моих рук тетрадь с историей.
Каждую неделю я собираю своих друзей за школой в перерывах между уроками, чтобы поведать им очередную идею, пришедшую мне на ум. И с выражением зачитываю ребятам историю, стараясь вызвать у них дрожь или хотя бы мелкий испуг. Сегодня эта история была про маньяка, хотя обычно я пишу про что-нибудь сверхъестественное. Люблю описывать монстров – ну знаете, зомби там, вампиры, и другие твари. Но в последнее время я часто натыкаюсь в новостях, что смотрят мои родители вечерами, на убийства, да и во всех газетах буквально вопят о разыскиваемом маньяке, что обрелся в нашем городе. На его счету уже парочка жертв. Ему даже успели дать прозвище – «Мусорщик». Остроумно, если бы я был маньяком придумал бы что-нибудь пооригинальнее и поострее. Хотя, когда ты становишься таковым, тебя меньше всего заботит, как люди тебя обзывают, ты на другом сосредоточен.
– Потому что ты напыщенный и слабый. А задиристых всегда в первую очередь мочат, – ответил за меня Генри Кетч и дал пятерню Лаймону Гринкли, который охотно поддержал