Все хорошо, я еще жив. Ринат Азатович Хаматов

зуспешно. За наглухо затонированными стеклами на окружающий мир смотрели чьи-то красные от расширенных и лопнувших капилляров глаза. Но во взоре человека было и еще что-то, некая дымка безразличного спокойствия, дурмана, отрешенности, наркотического кайфа. Мужчина быстро насыпал что-то белое себе на оборотную сторону ладони и «занюхнул» это полным вдохом ноздрей.

      Через секунду мир вокруг словно преобразился многочисленными радужными красками. Ощущение расслабленности достигло своего апогея, кульминации. Тело начало парить, не чувствуя земного притяжения. Но внезапно кайф прервался глубоким рвотным порывом. Нажав переключатель, человек полностью открыл дверь и на полной скорости выблевал из себя желеподобную и зловонную массу на шоссе и проезжающую мимо фуру. В этот момент спустившаяся с небес мысль проскользнула в открытую дверцу.

      Захлопнув дверь, пассажир люксового автомобиля наконец пришел в себя и понял, что в салоне он не один. Где-то в глубине он увидел длинные и симпатичные ножки в короткой юбке с блестками. Они словно торчали из сидения. Приглядевшись ошалелыми глазами, мужчина увидел лицо женщины, которая умудрилась заснуть практически в позе страуса, сложив голову и туловище с проворством профессиональной гимнастки. Постепенно память возвращалась к пассажиру. Он вспомнил, откуда ехал и куда, но никак не мог припомнить зачем, и кто там «прилег» на другом конце салона.

      Включив логику, человек сообразил, что вчера он был на вечеринке в другом городе, а значит, сейчас его везут обратно в родную столицу. «Сегодня, наверно, день премьеры», – немного подумав, решил он. Его везут на премьеру нового фильма. Взяв платок и облив его одеколоном, мужчина тщательно вытер вонючие пятна блевотины с костюма, а потом прикрыл сонное тело красавицы плащом, валявшимся на полу. Еще через минуту машина остановилась, а дверь отворилась, отчего пришлось зажмурить глаза. В темный салон проникли фотовспышки кинокамер, что были ярче самого Солнца.

      Красное сукно ковровой дорожки уходило вглубь нависающей толпы. Сотни вспышек софитов озаряли узкий проход ярче прочих прожекторов. Возгласы взбудораженной публики сливались в единую волну гула. «Как шум вод многих», – подумала кинозвезда. Он шел покачивающейся походкой с развязанной бабочкой, пребывая в легком дурмане. Каждый, кто приближался к звезде, чувствовал отвратительный запах перегара и специфический аромат, которым тело могло пропитаться только после многочасового секса. Но улыбка… эта улыбка кинозвезды меняла все. Фотографы, фанаты в гламурных костюмах, охрана, даже местный уборщик – все менялись в лице, когда видели его улыбку.