Иногда, однако, в социалистических вестернах замечательными были и чисто художественные результаты. Происходило это в тех случаях, когда драматургические и психологические коллизии ковбойских лент накладывались на ситуации, с которыми кинематографисты были знакомы не понаслышке…
Впрочем, не стоит забегать вперед. Ведь у красного вестерна есть своя удивительная, почти столетняя история. Давайте же постепенно, шаг за шагом пройдем по ее пыльным дорогам.
Годы двадцатые. Славное начало
Первое послереволюционное десятилетие стало для отечественного кино воистину золотым временем. Именно в двадцатые годы двадцатого века советское кино лидировало в мировом кинопроцессе. Именно тогда все хотели снимать так, как это делают в Москве и Ленинграде. Открытия в области киноязыка, сделанные Кулешовым и Эйзенштейном, Пудовкиным и Довженко, на многие десятилетия определили развитие мирового экранного искусства.
Причины этого расцвета, как вполне справедливо отмечали многочисленные историки советского кино, конечно же, в свершившейся только что революции. Молодой кинематограф только начинал сознавать себя искусством и радостно демонстрировал свои удивительные возможности. Молодая республика, возникшая на месте старой империи, пыталась доказать своим гражданам и всему враждебному миру, что атеистический рай на земле построить можно.
В двадцатые годы «стране-подростку» – СССР – было по пути с дерзким искусством экрана еще и потому, что большевистская партия пока не контролировала все аспекты жизни «первого в мире государства рабочих и крестьян». Вожди боролись за место на красном троне, и до «важнейшего из искусств» руки не доходили.
«Партия не может поддерживать ни одно из художественных направлений, каким бы революционным оно не было», – эти слова из постановления 1925 года и в первой половине восьмидесятых читались как диссидентская прокламация.
Прокат был в частных руках, подлинная цензура заявила о себе лишь в конце десятилетия, а в фильмах – даже самых советских – содержалась такая критика режима, за которую в тридцатые годы создателей бы расстреляли, а в семидесятые – изгнали из профессии.
В романтической, революционной атмосфере начала двадцатых годов и возник вестерн под красным знаменем. Разумеется, никто тогда не употреблял этот термин. Но никто и не отрицал связи приключенческих картин из Советского Союза с лентами об освоении Дикого Запада. Отрицание этой связи станет обязательным несколько позднее…
Впрочем, началось все не с подражаний и заимствований, а с великолепной пародии.
Сценарий Николая Асеева «Чем это кончится?» рассказывал об американском сенаторе по фамилии, конечно же, Вест. Означенный сенатор прибыл в Москву, невероятно опасаясь тех самых ужасов большевизма, о которых слышал и читал у себя на родине. Ужасы не замедлили явиться. Вест был ограблен, запуган до полусмерти и, разумеется, посажен в тюрьму, выбраться из которой удалось, лишь пожертвовав последними деньгами. Но тут наступила счастливая развязка.
Оказалось, что те, кто тиранил несчастного Веста, никакие не большевики, а жулики и аферисты. Доблестные милиционеры разоблачают их и везут сенатора осматривать столицу государства, строящего социализм.
Фильм по этому сценарию в 1924 году поставил Лев Владимирович Кулешов, отец советской кинематографии. Режиссер, педагог, теоретик, он воспитал плеяду учеников, которым впоследствии довелось создать фильмы, ставшие киноклассикой. «Мы делаем картины – Кулешов сделал кинематографию» – так написали знаменитые ученики в предисловии к книге мастера «Искусство кино».
Но до выхода этой книги еще много времени. Пока все будущие мэтры – лишь азартные юные студенты мастерской Кулешова, которым режиссер доверил роли в картине. Она стала называться «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков».
Сценарий Асеева Лев Владимирович подверг доработке, пригласив для этого одного из своих студентов – Лодю. Так величали в кулешовской мастерской будущего классика Всеволода Пудовкина. В результате сценарных модификаций в сюжет фильма был введен еще один персонаж – ковбой Джедди, телохранитель мистера Веста. Коренастый крепыш в полном ковбойском облачении замечательно смотрелся на зимних московских улицах, а сцена погони вокруг храма Христа Спасителя стала неким опознавательным знаком фильма. В поздние советские годы многие киноманы ходили в «Иллюзион» на этот фильм еще и для того, чтобы увидеть, каким же был знаменитый храм, на месте которого тогда плескались воды бассейна «Москва».
Джедди играл юный Борис Барнет, еще один будущий титан советского кинематографа. Красавец и атлет, он производил неизгладимое впечатление даже на фоне своих тренированных,