Хождение на Север
Глава 1
День выдался не по-летнему хмурый, промозглый. Влажный ветерок неутомимо гонял по земле мусор, да подкидывал, играючи, обрывки каких-то бумажонок. Сеял мелкий дождичек, метался заполошными струйками из стороны в сторону, старательно красил мир в серый, безрадостный цвет. Одним словом, наступило утро понедельника, который, как всем известно, Великий Гончар создал исключительно для наказания неразумных детей своих.
Кривой строй королевских гвардейцев вытянулся за серой от дождя казармой и медленно напитывался вездесущей влагой. Блестели наконечники копий да стальные шлемы с кирасами, но блеск этот был унылым, совсем не тот, что бывает от весёлых плясок солнечных зайчиков. Хмурые, бородатые лица тоже отнюдь не дышали вдохновением.
Перед строем горячился какой-то тщедушный тип штатской наружности, размахивал ручонками, осторожно колотил себя кулачишком во впалую, хлипкую грудь и призывал не пощадить, и, ради этого, не пожалеть, но о чём шла речь, понимал только первый ряд, да и тот не полностью. Остальные же гвардейцы охотнее разглядывали три отрубленные головы, насаженные на колья прямо возле забора.
Королевский гвардеец Марвик стоял в самом последнем ряду, где и полагалось обитать бывалому, заслуженному солдату – подальше от глаз беспокойного начальства. Его лицо поросло чёрной, двухдневной щетиной и имело скорбный, утренний вид хорошо отдохнувшего вчера человека. Он очень хотел бы носить бороду и не заморачиваться с ежедневным бритьём, но на нужном месте вырастали какие-то куцые, задрипаные клочья волосков и носить на лице это непотребство гвардейцу было просто неприлично. Срамота. А во всём остальном Марвик был собой абсолютно доволен: росту высокого, в плечах широк, в брюхе узок, силушкой Гончар не обидел, а ума много и не требуется. Одним словом – гвардеец. Чёрные волосы он стриг коротко, черные, большие глаза от людей не прятал, никогда не вешал тонкого, хрящеватого носа, и мимо тонких губ ниточкой, ни ложку, ни чарку никогда не проносил. Чарку мимо не проносил даже чаще, чем ложку. Сейчас у него было смутное подозрение, что за чаркой-то он и пропустил вчера что-то интересное.
Рядом с ним торчала из-под нахлобученного шлема чья-то рыжая, мокрая и жалкая борода и Марвик осторожно ткнул соседа локтем.
– Слышь, мил человек. Чего там этот суслик верещит? Ни черепка не понимаю…
– Чего тут не понимать? Государственный переворот у нас нынче приключился, королю нашему башку отрубили, вон торчит на колышке.
Марвик ещё раз оглядел скорбную композицию из трёх кольев, вздохнул непонимающе.
– У него их три было, что ли?
– Так ведь нет же! – слегка осерчала борода, – Справа сынок его, принц наш наследный, а слева отец наш родной – Командующий Королевской Гвардией. Черепок с ней, с королевской семьёй, но родного командира-то можно было и узнать.
– Да как же я его узнаю, без мундира-то? – Марвик возмущённо фыркнул, – Такая башка под любым забором валяться может, очень даже запросто. А вот мундир – вещь серьёзная, дорогая, где попало не валяется. Без башки командующий легко обойтись может, а без мундира – как? Его ж не узнает никто. Никакой в нём важности нет, без золотого шитья, прости Гончар!
– Пожалуй, – хрипло согласилась борода.
– Интересно, его-то, за что под топор приспособили? Невредный старикан, любил на парадах пердеть под музыку и пьян бывал всякий день, окромя понедельника. И угораздило же именно в понедельник помереть!
– Судьба…
– Право не знаю, нужна ли такая жестокость? Можно же было и завтра голову отрубить, аккурат после обеда, под настроение.
Рыжая борода осторожно повернулась в сторону Марвика и в густых, волосяных зарослях обнаружились маленькие, мутные глазёнки неопределённого цвета.
– Тебе-то, что за печаль? На его место другой пердун найдётся, мало их у нас, что ли?
Марвик пожал могучими плечами, стальные пластины мерзко скрипнули, и лицо соседа болезненно скривилось – тоже отдохнувший вчера человек.
– Интересно, а как же мы допустили? Мы же Гвардия, нам их всех защищать полагается… Ну, или порядок навести, мятежников перебить, справедливость восстановить!
Борода жалостливо вздохнула и отвернулась.
– Вот не дал тебе, болезному, Гончар ума. Ну, перебьём мы всех мятежников, а жалованье нам кто платить будет? Вон та башка на палке? Нет, раз уж так получилось, сделаем вид, что так и замышлялось. Сейчас поорут для порядка, потом чью-нибудь задницу на золотую табуретку пристроят и пойдёт всё по-старому, по привычному… Вот, черепок побери, с тобой, дурнем, что-то важное прослушал!
И действительно, снизошло на хмурый строй какое-то оживление, заскрипели кирасы, зашуршал говорок меж бород, завертелись по сторонам блестящие шлемы. Марвик заволновался – уж не вино ли разливать собираются, в честь переворота и за упокой королевской души по совместительству? Не пора ли в первые ряды, где и положено