У высотного домика офицеров ожидал армейский уазик, который доставил прибывших в штаб истребительной авиационной дивизии. Каждому из прибывших офицеров предстояло пройти собеседование с начальником политотдела дивизии о возможности дальнейшего прохождении службы в Республике Афганистан. После этого предстать перед членами партийной комиссии для вынесения ею окончательного вердикта.
С первыми тремя, вошедшими в кабинет начальника политотдела дивизии, разговор был коротким, и через десять минут они, покинув кабинет, коротко сообщили, что двоим из троих, предложили с двумя эскадрильями полка убыть в Республику Афганистан, а третьему предстояло остаться с третьей эскадрильей полка на аэродроме базирования в Союзе.
С четвертым офицером разговор затянулся на более длительное время. Дело в том, что у него было трое детей, и он считался многодетным, а по установке командования многодетных офицеров, то есть тех, у кого было трое и более детей, в горячие точки направляли только с их письменного согласия. Евгений вышел из кабинета начальника политотдела с сияющим лицом и коротко бросил: «Еду!»
Дошла очередь и до пятого офицера. Пятым офицером, приглашенным на собеседование к начальнику политотдела авиационной дивизии, был я. Переступив порог кабинета и бросив руку к виску, представился:
– Товарищ полковник, майор Кислов по вашему приказанию прибыл!
– Что вы, Сергей Михайлович, о каком приказании вы говорите? Речь идет о стремлении коммуниста, политработника, долг которого заключается в оказании интернациональной помощи дружественному народу, определить свой выбор, свой долг коммуниста! – перебил меня начальник политотдела.
«Сейчас про Испанию что-нибудь ввернет!» – пронеслось в мозгу. Точно, тут же последовали примеры о героическом самопожертвовании тех, кто ценой своей жизни оказывал интернациональную помощь испанскому народу в его героической борьбе с франкистами.
До чего же начальство любит устаревшие, дешевые стандарты. Хоть бы личным примером показали, как надо исполнять интернациональный долг. Сами плотно прилипли к кабинетному креслу, изредка покидая его, чтобы дойти до столовой к тарелке с борщом, а для обучения подчиненных только примеры из истории приберегли.
Коротко отвечаю:
– Товарищ полковник, меня Родина уже дважды испытывала на прочность, направляя исполнять интернациональный долг в Афганистан! Долгов перед афганцами у меня больше нет!
Мое разъяснение дважды исполненного долга перед афганским народом подействовало как красная тряпка на быка на второго офицера, секретаря партийной комиссии политотдела дивизии, находящегося в кабинете с начальником политотдела. Явно выслуживаясь перед начальством, он, срываясь на крик, заявил: «Не надо представлять собой героя! У нас есть возможность направить вас для прохождения дальнейшей службы в такую дыру, что через десять лет, получив полковника, с ведром клюквы в зубах, приползете просить, чтобы направили вас в любой райцентр!»
Начальник политотдела не поддержал эмоционального высказывания секретаря партийной комиссии и предложил ему выйти в соседний кабинет для проведения заседания партийной комиссии, члены которой заждались начала заседания.
Когда мы остались одни, начальник политотдела предложил мне присесть за стол напротив себя и доверительным голосом спросил: «Сергей, тебе известно, что произошло в Афганистане с твоим коллегой Сергеем Тетериным? Вы, кажется, вместе с ним учились в училище?»
С Сергеем Тетериным мы действительно вместе учились в училище, более того, в одной роте, и были товарищами. Учился Сергей без напряжения, в смысле, не напрягая мозговые извилины. До «неудов» не сваливался. его вполне устраивали удовлетворительные оценки, но товарищем он был надежным. Зимний семестр на третьем курсе училища был сложным по изучаемым предметам и требованиям к их знанию. Курсантов, получивших удовлетворительные оценки, на зимние каникулы не пускали, тем самым создавали стимул к учебе. Именно на тех, кто не поехал в отпуск по неуспеваемости, легла основная тяжесть несения службы в карауле и внутреннем наряде. Тетерин был из местных, из Кургана, поэтому в отпуск не стремился. Когда подавляющее большинство курсантов старались свои удовлетворительные и неудовлетворительные знания сдавать на «хорошо» и «отлично», то Серега свое право на отпуск уступал другим желающим уехать. У Сергея отец был «шишкой» областного масштаба и мог бы похлопотать за сына, но этого не было. Серега тащил курсантскую лямку в общем строю. Любил повеселиться и покуролесить.
Однажды, возвращаясь из города в училище, куда мы ходили, конечно, не спросив увольнительных записок, мы с Серегой несли со свадьбы товарища по две сетки водки и закуску из расчета на всех, кому семестр перебежал дорогу