В качестве предисловия
Когда в жизни ничего абсолютно ничего не происходит и мир вокруг пуст – точнее он кажется пустым потому что пуст на самом деле ты – и когда ты не вертишься в поэтической или литературной или окололитературной тусовке – и вообще ни в какой тусовке не вертишься – и не знаешь о чем там сейчас принято писать – и когда ты думаешь о том что останется после тебя и боишься что после тебя останутся только страница в социальной сети и положительная кредитная история – то есть что после тебя ничего не останется и думаешь о боже что же делать я не хочу этого – и когда тебе хочется писать писать стихи потому что это единственный способ почувствовать себя живым – почувствовать себя способным хоть на что-то – и когда писать не о чем потому что как уже было сказано выше жизнь пуста и сам ты пуст – и ты уходишь в себя потому что идти больше некуда и как дурак стучишься в свои глубины бесконечными сим-сим-откройся надеясь что пустота расступится и ты поймешь ЧТО ты хочешь сказать – и когда ты о великий самокопатель начинаешь бурить прокладывать путь сквозь свое чертово бессознательное – и наконец обнаруживаешь месторождение чертовой нефти – и она начинает бить из-под земли – и ты весь измазанный этой чернотой стоишь под этим нефтяным дождем – и подставляешь ему лицо и открываешь рот – и ты довольный говоришь что устал как последняя сволочь но оно стоило того и ты местами даже счастлив – вот тогда и появляется «книга заклинаний».
Книга заклинаний
Созвездие удачи
рука, что бросает миры,
словно игральные кости,
гладит меня по голове
Толкователь
истукан острова Пасхи,
садись мне на плечо
и раздели со мной молчание
и растолкуй мой трёхсекундный сон,
в котором я бог знает сколько лет
блуждаю по заснеженной пустыне
Колыбель
неуловимый ангел детства,
верни меня туда,
где звёзды кормят молоком
и никогда не падают те звёзды
Голод семи поколений
ем чёрный хлеб ночи
с вареньем лунного света,
ворчи, желудок,
голодом семи поколений
Слепота
о дух глубин
рукой твоей я достаю до дна
его там нахожу и открывают грудь его —
жемчужное скрывается там сердце
что делать дальше с ним —
не знаю
Утренняя роса
дитя одиноких глубин
с глазами ясными, как мысли ночью,
врывайся ветрами в мой дом,
в мой сад из мрамора,
в мою обитель —
там для тебя журчит ручей из снов,
ложится там к твоим ногам
всё время, что считается моим
Исчезновение
поток жизни послушен мне,
поток неистовый и беспощадный —
и он смывает моего врага
со стен пещеры бога-одиночки,
и враг мой обзаводится друзьями,
которые уже не говорят
Поводырь
укрощённое солнце,
что лает в спину горбатой ночи,
веди меня по следу той,
что исчезает в густоте тумана
в лесах, которые не замолкают ни на миг,
в рассвете дня, который я не помню
Эхо электрической долины
бог электрической долины,
огонь погасший разожги,
пусть греет тени в костяной пещере
Стрела
стрела, украденная из колчана
бога-одиночки,
пройди сквозь плоть и кость,
пронзи сомнения и веру
и расскажи мне, что увидишь там,
куда не доберутся взгляды
Кокон
избавь меня от всех вокруг —
они напоминают мне
о существе, которое во мне живёт,
о существе, которым я являюсь,
напоминают о смоле,
которая кипит в груди
Принцип реальности
заключаю тебя в лампу одиночества —
джинном, который не исполнит
ничьих желаний,
джинном,