Мальчик был весь в грязи и ссадинах. Особенно его колени, на которые он падал чаще всего. Они были сбиты до самых косточек, причиняя ему сильную боль и замедляя его передвижение. Он громко плакал и кричал, убегая от невидимки, прятавшемся в полумраке бесконечно длинной норы, простиравшейся под широким холмом. Плач коротким эхом прокатился по волнистой подземной скважине, и спустя секунду – вырвался наружу, распугав всех птиц на ветках растущих в овраге деревьев.
Это был хороший знак. Оповещавший о том, что выход уже где-то совсем близко.
И когда наконец долгожданный проблеск света, округлой формы уже явился перед ним, замерцав последней надеждой в голубых, заплаканных глазах ребёнка, настигшая сильная рука схватила его лодыжку. Он упал, и завопив что было силы, затрепал ногами в истерике, оставив в крепкой, как тиски хватке, лишь свою зеленую сандалию. Вырвавшись, он со всех ног помчался прочь к выходу.
Оставалось всего несколько жалких метров, и он даже успел вдохнуть свежего осеннего воздуха, ухватить пожелтевший кленовый лист своими маленькими пальцами, цепляясь за края зловещей водосточной трубы…» ровные и ухоженные, все десять пальцев как один, неожиданно остановились, перестав выплясывать на клавишах потрепанного ноутбука, импровизированный танец фантазии. Они немного размялись, после чего, пять из них медленно потянулись прямо к задумчивому лицу, освещенному монитором в небольшой комнате, без других видимых источников света, почесывая и ощупывая запущенную на нем щетину.
Сочинитель устало выдохнул. Рядом с ним стояла начатая бутылка дешевой выпивки и пустой стакан, заманчиво попадая в радиус прожекторов жидких кристаллов. В стеклянной пепельнице одиноко истлела сигарета, оставив по себе лишь хрупкий сероватый скелет.
Ноутбук громко захлопнулся, погрузив пространство замершего помещения в абсолютный мрак и полную тишину. Несколько минут совсем ничего не происходило, отчего казалось что в комнате никого и нет. Но вдруг, после нескольких звонких щелчков, в воздухе вспыхнуло остроконечное пламя бензиновой зажигалки, которая на мгновение осветив все то же небритое лицо с сигаретой в зубах, неуловимо погасла с цокотом закрывшейся крышки.
Еле заметное пятнышко, так называемый «сигаретный светлячок», продолжал двигаться во тьме по определенно неизменной траектории. От пепельницы к губам, надо полагать, и обратно. Пока и вовсе не исчез, возвратив прежнюю атмосферу гробовой тиши.
В дверь постучали:
– Да, входи, – тихо пригласил голос из темноты.
Дверь бесшумно отворилась, освещая безлюдную часть комнаты, ровным отблеском света. За ней, отбрасывая длинную тень, появился стройный женский силуэт.
– Эсер? – окликнул сонный приятный голос.
– Да. Я здесь, – отозвался мужчина скрываемый темным пространством.
– Ты чего сидишь в темноте?
– Да так. Размышляю. Никак не могу закончить нынешнюю главу.
– Я в постель, – широко зевнув, предупредила она, – ты скоро, любимый? Не хочу засыпать одна.
– Да сейчас иду. Только ещё покурю напоследок.
– Не засиживайся, – добавила она и молча удалилась, бросив дверь нараспашку.
Ему захотелось немного выпить, прежде чем отправиться в спальню. Он осторожно, тайком наполнил стакан ровно на одну треть, наливая из бутылки настолько тихо, чтоб в соседней комнате не было слышно ни одной упавшей капли. Сделав несколько жадных глотков, он отложил половину и закрыв глаза, откинулся на мягкую спинку высокого кожаного кресла.
Дым наполнял легкие как гелий, с каждой затяжкой, будто отнимая вес. Он допил до дна, и затушив окурок, неохотно побрел по следам девушки, захлопнув за собой дверь.
Когда он вошёл, она уже крепко спала на боку. Эсер сел на мягкую кровать подле неё и поправил одеяло укрывая ей плечи. В небольшой комнате пахло её духами. Лицо девушки было безмятежно. Он любил наблюдать за ней. Особенно во сне. Вот только жаль, что глаза её в это время суток были закрыты, столь неотразимым был омут её очей. Темные пряди шелковистых волос, окутывали нежную шею. Его пальцы погрузились в них целиком.
Он вдруг понял, что ему не удасться уснуть. Так бывало часто. И в такие моменты единственной отрадой, становились слова. Слова, что порой нескончаемым потоком рождались в его голове, нуждаясь в освобождении, материализовались на бумаге, либо на экране его старого компьютера. Они выходили из него как болезнь, что не даёт покоя и мучает во сне.
Сегодня был один из таких дней. И нужно было дать волю воображению.
В комнате напротив, за закрытой дверью, горел не погашённым тусклый ночничок, слегка пробиваясь сквозь узкую щель в полу. Эсер отправился прямиком к этому источнику.
Он подкрался к двери так плавно, что не издал