Я – литературная рабыня. А еще нас называют литературными неграми. В Америке название более приятное (или политкорректное?) – ghost writer, или автор-призрак. Но суть от этого не меняется. Нет, конечно, разница между такой работой у нас и в США имеется, и по законам заокеанской державы имя «призрака» обязательно должно указываться, чего никогда не делается у нас, но ты все равно остаешься «за кадром». Твоя книга получается не твоей.
У меня есть постоянная работа в некой странной структуре под названием «Демократический выбор масс». Это то ли политическая партия, то ли общественная организация (я сама до конца не разобралась, наверное, что-то среднее), в которой я выполняю роль помощницы вождя. Нас таких трое. Мы совмещаем функции секретарей, курьеров, нянек, официанток, а также ведем прием граждан. То есть прием граждан ведут две мои коллеги, а я пишу речи для нашего вождя, а плюс к тому статьи о нашей организации в различные средства массовой информации.
Нас спонсируют американцы, и я за три года работы так и не поняла, зачем американцам это нужно. Может, они у наших научились деньги отмывать, что и делают через нашу контору? В любом случае, меня к денежным потокам не подпускают, только выплачивают жалованье.
Зачем вообще нужна наша структура, я тоже не знаю, хотя регулярно объясняю народу в письменном виде. Шефа мои объяснения устраивают.
Зачем я этим занимаюсь? Да по самой банальной причине: чтобы семью кормить. Я постоянно ищу источники дохода. У меня мама с папой – пенсионеры, и сыну четырнадцать лет, а от его папочки мы ржавого рубля ни разу не видели. Партия же, кроме того, что платит мне жалованье, позволяет еще и заниматься своими делами в рабочее время. Мы с девочками постоянно прикрываем друг друга, а если работа сделана, вождь на наши отлучки смотрит сквозь пальцы. Сам он редко бывает на рабочем месте, перед приездом всегда предупреждает. А если у кого-то в семье возникают проблемы, наш шеф помогает их решить.
На самом деле помогает! Все наши родители попадали в больницы – с самыми разными диагнозами. И мы все знаем, что одновременно с вызовом «Скорой» нужно звонить шефу. И если плановая операция требуется, то тоже нужно звонить шефу. По крайней мере, попадешь в квоту. Моей маме он ту самую квоту обеспечил. В противном случае я не смогла бы оплатить операцию. Вообще не понимаю, как могут быть квоты в медицине? Это же – геноцид против народа! Но они есть, и чиновники от медицины решают, кому ее дать, кому – нет. Такова еще одна причина моей работы в «Демократическом выборе масс».
Скажете, что я цинична, аморальна, безнравственна? Ничего подобного. Просто я своих родных и себя люблю больше, чем все человечество, и в первую очередь думаю о них и о себе. И масса людей – нормальных людей, не фанатиков – делает в жизни тот же выбор. Я хочу, чтобы моим родным было хорошо. И ведь «Демократический выбор масс» – не худший вариант; по крайней мере, в принятии антинародных законов наша партия (или что она там на самом деле) не участвует, хотя бы потому, что ей никогда не пройти в Государственную думу.
В организации состоят тысячи людей. Я не знаю, зачем все эти люди в нее вступали. Может, им элементарно не хватает общения? Может, надеются на американские деньги? Да, «Демократический выбор масс» способствует получению кое-каких грантов, но их, насколько мне известно, пока получали только «свои» – или родственники с друзьями «своих». Понимаю лишь пенсионеров: за выход на митинг и стояние с транспарантом партия платит деньги (хотя и сущие копейки), и поэтому членами является довольно большое количество пожилых людей. Вождь таким образом обеспечил нужный для отчетности перед американцами приток. Деньги за участие в митингах выдают только членам организации.
Чем мы занимаемся? Например, защищаем скверы от уплотнительной застройки – обязательно с приглашением американских и европейских журналистов. Еще за спасение каких-то рыб боролись, что страшно любят на Западе. Мы ничего не громим, не крушим, лозунги вслух не выкрикиваем, к свержению существующего строя не призываем, никакие трассы не перекрываем, поэтому (а также потому, что у шефа везде есть знакомые) всегда получаем разрешение на проведение митингов. Власти, вероятно, считают, что лучше мы, чем какие-нибудь буйные товарищи из экстремистских и прочих запрещенных организаций. И Западу показать надо, что у нас есть оппозиция и свобода слова. Показывают на примере нашей партии и спасенных рыб, которых мы отстояли.
Кроме службы в «Демократическом выборе масс», я уже несколько лет пишу романы. То есть я их пишу как раз во время работы в партии, сидя на своем рабочем месте. Дома мне некогда. А там часто бывает такая возможность, в особенности, когда девочки бегают по магазинам, вождь занимается то ли делами партии, то ли своими (скорее последнее, что достигается при помощи первого), а я, так сказать, сижу на телефоне. Но звонят нам мало, в основном шефу. Я составляю список звонивших. Те, кто ему на самом деле нужен, звонят на мобильный (вернее, на один из трех мобильных), ну а без попрошаек, обращающихся в офис, он прекрасно обходится.
После написания первого любовно-криминального