Деятельность лож в это время почти исключительно сводилась к чисто благотворительным делам – помощи бедным, воспитанию сирот и подкидышей, поддержке инвалидов, – так что французское масонство как таковое полностью «сроднилось» с существовавшим общественно-политическим строем, и сказать, что оно стояло на революционных позициях и готовило заговор или даже оказывало сопротивление существующему режиму, было бы преувеличением.
Действительно, во французских ложах XVIII века можно было встретить кого угодно – священнослужителей, аристократов, буржуа, революционеров и прочее, и прочее. По законам логики, было бы просто невероятно, если бы в этом множестве людей вдруг определилась какая-то общая линия поведения перед лицом событий, которые грозовой тучей сгустились на политическом горизонте Франции. Так что тезис аббата Баррюэля, утверждавшего в своих «Памятных записках о истории якобинства» (1797), будто Французская революция была задумана и подготовлена каким-то масонским «секретным комитетом» (именно отсюда пошло расхожее мнение, будто якобинская революция – дело рук масонов), видимо, следует отнести к разряду фальсификаций.
Дело в том, что вольные каменщики имелись как в стане революционеров, так и в стане контрреволюционеров. А господствующей мыслью среди тех и других была идея проведения конституционной реформы, которая бы преградила путь насилию. На крайних позициях стояли лишь немногие масоны, такие как Дантон и Марат, с одной стороны, и Местр и Тассен (последний был одним из руководителей Великого Востока Франции) – с другой.
Так что если и есть связь между распространением масонских идеалов и Французской революцией 1789 года, то разве что временная, а отнюдь не причинная. Французская революция несет на себе масонский отпечаток только в том, что касается ее общих информационных принципов, а отнюдь не политической действительности.
Однако до революции оставалось еще десять с небольшим лет. А тем временем «орден древнего общепринятого обряда» (во Франции он назывался орденом Старого Послушания) отправил в провинцию своих эмиссаров, которые в Лионе, Бордо и Страсбурге основали три новые ложи. Тогда-то Бакон де ла Шевали и внес предложение: объединить Великий Восток Франции с директориями новых провинций Старого Послушания. В 1776 году был заключен договор, согласно которому ложи Старого Послушания получали представительство в Великом Востоке, сохраняя в то же время полную свободу действий.
В это самое время все западноевропейское общество было охвачено единым стремлением познать тайны духа и физического мира. Преклонение перед ищущим разумом достигло высшего напряжения и разрешилось мистическим порывом, который затянул в свой водоворот и философов, и ученых. Естественно, что во главе этого мистического движения,