Бросив лодочнику монету за то, что доставил его на берег, Рен вступил на лихорадочно бурлящую торговую пристань Бриджтауна, сразу пришедшуюся ему по вкусу. Ах, Карибы, край рома и рискованных приключений, волнующий кровь!
Рен одобрительно осмотрелся по сторонам, упиваясь яркими одеждами людей, видом спелых фруктов, чистого неба и моря, запахом цитрусовых и пота, жаром солнца на лице. Он с готовностью окунулся в царящую вокруг праздничную атмосферу, решив, что только с сегодняшнего дня и начал жить той жизнью, какую сам для себя выбрал, и отныне будет строить ее по своему усмотрению, а не следовать курсом, заданным до него многими поколениями Драйденов.
В Лондоне найдется немало людей, которые с готовностью обвинят его в побеге. Внушительный получится список, начиная от членов его семьи. Они считали, что нашли «идеальное решение» маленькой проблемы династического долга в лице наследницы из Йорка, близорукой и с землистого цвета лицом, и заканчивая кредиторами, гоняющимися за ним по серым улицам Лондона и даже устраивающими засады у элитных клубов, в которых он состоит.
Множество мужчин из его окружения сдались бы на милость обстоятельств: женились бы на наследнице, рассчитались с долгами и стали копить новые, чтобы поколение спустя заставить своих будущих сыновей пойти на такую же жертву. Достигнув совершеннолетия, Рен пообещал себе, что не будет рабом прошлого.
Его пугало осознание того, что большинство его знакомых джентльменов, вместо того чтобы обрести свободу, не дрогнув, пошли бы под венец с женщиной, которая вместо теплых чувств вызывает у них откровенную неприязнь. Для них главное – решение финансовых проблем. В конце концов, привычная обстановка дарует некоторое утешение. Рен понимал этих мужчин, но мог им только посочувствовать. Сам он точно не из их числа.
Внешне он походил на сверстников манерой одеваться, поведением, включая непременное посещение клубов, но внутренне отличался, бунтовал против людей и обстоятельств, стремящихся посадить его на короткий поводок. Он всегда протестовал против ограниченного набора добродетелей истинного джентльмена.
Теперь оковы пали, а надежды обрели реальное воплощение. Он здесь, он свободен, хоть и пришлось, как водится, заплатить определенную цену. Если предприятие не увенчается успехом, его семья пострадает вместе с ним: мать, сильно сдавшая после смерти отца, две сестры (одна ожидает дебюта в свете, вторая – подходящей партии) и тринадцатилетний Тедди, который, если Рен не вернется, унаследует титул графа и погрязшие в долгах угодья.
Рен крепче сжал ручку саквояжа, опасаясь за сохранность его содержимого, столь ценного, что нельзя оставить на борту с сундуками, которые сгрузят на берег позже. По сути, в саквояже хранилось его будущее: письмо-представление и копия завещания кузена Мерримора, отписавшего ему пятьдесят один процент сахарной плантации – львиную долю в процветающем бизнесе.
Разумеется, придется иметь дело с акционерами, но технически вся плантация находится под его управлением. Он не проиграет. Каким бы немыслимым делом это ни было для джентльмена его происхождения, он решил в совершенстве овладеть искусством торговли, по-тихому делал вклады на бирже и время от времени покупал доли груза судов. Живя в Лондоне, он активно интересовался дебатами в парламенте и был вхож в политические круги.
В результате на Барбадос он прибыл с некими познаниями о Британской колониальной системе и с твердым намерением заработать прибыль честным трудом, платя справедливое жалованье работникам. Он не станет спасать от бедности свою семью, спуская семь потов с других людей, потому что, даже находясь в отчаянном положении, не забывает об этике.
– Эй, там! Драйден, ты ли это?
Пробирающийся через толпу высокий мужчина с кожей цвета бронзы и с выцветшими на солнце волосами застал Рена врасплох. Внешность его была Рену незнакома, но голос своего некогда лучшего друга он узнал бы где угодно. Сливки лондонского общества получили бы апоплексический удар, увидев, во что превратился бывший завсегдатай бальных залов. Карибское солнце высветлило его белокурые волосы и позолотило кожу.
– Китт Шерард! – Рен широко заулыбался. – Вот уж не думал, что ты сможешь приехать. – Он отправил письмо с вестью о своем прибытии с предыдущим почтовым судном, но об ответе, конечно, не могло быть и речи.
– Как же я мог не приехать! Ни за что не позволил бы тебе стоять в одиночестве тут на пристани. – Китт крепко обнял его. – Сколько времени минуло, Рен? Пять лет?
– Пять долгих лет. Только посмотри на себя, Китт! Барбадос тебе на пользу! – воскликнул Рен, еще не опомнившийся от произошедших