Лара смеялась так же заразительно, как и все остальные. Почему-то в компании даже самые большие глупости кажутся смешнее и не смеяться вроде бы и нельзя, хотя она иногда ловила себя на мысли, что в других обстоятельствах вела бы себя сдержанней. Юрик ей очень нравился, поэтому тормоз критичности был снят при первом его появлении.
Их бешеный танец был началом всего. Так казалось Ларе.
…Она случайно получила эту путевку в профкоме. Никто не хотел ехать в межсезонье в какой-то заурядный пансионат. Лара же согласилась сразу, как только их важная дама от профсоюзов предложила: «Лариса, не поедешь ли?»
Понятно, что это был не ведомственный санаторий, но и не трестовский пансионат на Азовском море. Ей, обычной чертежнице в крупном геологическом тресте, мало что светило из социальных благ. Уж очень длинная очередь более важных людей, чем Лариса Коломейко, выстраивались в очередь с заветной дверью родного профкома перед летней раздачей путевок.
Ларе не хватало романтики, которой были сыты по горло геологи, по полгода проводившие в полевых условиях. Ей всегда нравилось слушать начальников партий и главных инженеров проектов, которые, приходя по делу, задерживались у приветливых чертежниц и охотно рассказывали любопытным женщинам о производственных делах, устройстве баз, очередной выходке механика Гарбуза, местной алкогольной достопримечательности, и некоем Димыче, вечно пьяном сожителе геодезистки Натальи.
Лариса целыми днями, согнув спину баранкой и почти цепляя кальку носом, вела свои бесконечные изолинии, смеясь над шутками местных ловеласов и не более того, – все местные мужчины находились под бдительным надзором своих жен, работавших в этом же тресте. Правда, по геологическим партиям жены не ездили, считая это уделом той «черной кости», прибывавшей в город из провинции и радовавшейся любой работе, особенно, если при этом еще прилагалось хотя бы простенькое жилье.
Конечно, Лара никогда не считала себя красавицей, и место, которое определила ей жизнь, знала хорошо. У нее была своя квартира, работа. Ларисе хватало своей зарплаты: она умудрялась даже экономить. Что это значит, она хорошо понимала еще с детства: значит, была отложена энная сумма денег, значит, не были совершены некие случайные покупки в магазинах. И в результате этих несложных сберегательных операций Лара могла похвастаться то новеньким розовым плащом из кожзаменителя, то сумочкой, или даже ухитрится сшить недорогой наряд к Новому году на общую трестовскую вечеринку. Конечно, не ей равняться на жен ведущих геологов, которые сидели по нескольку лет с мужьями в странах соцлагеря. Разве мало привезли шмоток, хрусталя и ковров из Восточной Германии или Польши дамы из местной элиты, мужья которых вечно вертелись рядом с кабинетом начальника треста? Но Лара не была завистливой. Знала: и ей когда-нибудь да привалит счастье.
Однажды, когда все уже знали, что она едет отдыхать в пансионат, к ней пришла Людочка Кравец, жена начальника одной из партий. У Ларисы был срочный заказ на кальки геологических карт. Людочка, ухоженная дама под сорок, слыла в тресте весьма разговорчивой и контактной особой. И только некоторые из ее бывших друзей, столкнувшись с истинным, а не демонстрируемым Людочкиным характером, знали ей настоящую цену.
– Лариса, – певучим голоском, слегка потягиваясь и жеманничая, хотя в комнате были одни женщины, сказала Людочка. – Смотрю я на тебя, смотрю… А не пора ли тебе подумать о своей второй половине?
Все присутствующие подняли головы и осуждающе посмотрели на задавшую вопрос. Но Людочка, весьма хорошо осведомленная о причине косых взглядов, по праву человека, который знает все о тресте и его обитателях, продолжала расспрашивать слегка оторопевшую Ларису.
– Милая, ты же едешь отдыхать, вот тебе и карты в руки, – продолжала неутомимая Кравец. – Ищи себе друга, а то страшно смотреть, как такая красота пропадает.
– А чего ж она пропадает, – басом вмешалась в разговор жена механика Гарбуза, дебелая розовощекая Лена, которая тоже ожидала свои кальки. – Придет ее черед, и не надо ей никого искать. Как увидит нужного человека, так ей сердце и подскажет.
– Ну да, Елена, – съязвила неутомимая Кравец, и закатила аккуратно накрашенные глазки. – Тебе оно уже подсказало.
– Ну и язва ты, Людка, – грубо рявкнула зардевшаяся Лена. – Тоже мне, королева! Небось забыла, как мы с тобой суп на партию из тушенки варили, как Кравец твой тебе же, а ни кому-то, по морде при всех за гульки давал!
Она тяжело начала приподниматься из-за чертежной доски, веско демонстрируя утонченной Людочке свою первородную грозную женскую силу. Зная величину кулака Ленки Гарбуз, которая одним ударом сбивала спесь со своего хмельного муженька, Людочка стала постепенно ретироваться к двери.
– Да ну тебя, Ленка, – нахально отмахиваясь от наступавшей Гарбуз и превратившись из нежной кошечки в разъяренную базарную тетку, кричала Людочка. – Я же только правду! Вот скажи правду, и сразу к морде тянуться! Что за люди!
– Ты