Пролог
Пленных фароссцев туронские солдаты вначале погнали следом за рыцарской кавалерией, но потом конница устремилась дальше по тракту, а они свернули в сторону городских стен. На воротах уже стояла стража в цветах маркграфа.
– Быстро они, – присвистнул кто-то из пленников.
– Ничего удивительного. Город и не сопротивлялся, – откликнулся другой.
– Думаешь?
– А то не видно, – зло произнес еще один. – Никаких следов штурма. Да и не управились бы туронцы за такой короткий срок. Небось стража сразу оружие побросала да разбежалась по углам, как крысы. А там ворота настежь и ключи от города с поклоном.
– Может, врасплох взяли?
В ответ – презрительное фырканье.
За воротами пленников разделили. Всех выживших столичных дворян повели куда-то в центральную часть города, а всех остальных отконвоировали в тюрьму. Новый начальник тюрьмы из туронцев пополнению своих поднадзорных не обрадовался.
– И куда мне их? – сварливо поинтересовался он у начальника конвоя. – У меня свободных камер нет.
То, что тюрьма переполнена, не удивляло. Недовольные новой властью имелись, и с ними, понятное дело, не церемонились. Да и преступный мир попал под облаву – прикормленных осведомителей среди туронцев, сменивших городскую стражу из местных, у них не было.
– Раскидай по нескольку человек на камеру. Потеснятся – поместятся, – предложил командир конвоя.
– У меня местных бандитов выше крыши. Они мне с твоими бойню устроят.
– А нам какое дело? Перебьют друг друга – туда им и дорога.
– Тоже верно.
Начальник тюрьмы сверился с поданными списками и приказал распределить пленных по камерам. Когда пленных гнали мимо туронских командиров, кто-то из фароссцев высказался, что им не помешала бы помощь лекаря, но это замечание было высокомерно проигнорировано.
Раздраженные конвоиры, уже предвкушающие заслуженный отдых, быстро растолкали пленных по камерам. Волей случая Горик Або попал в одну группу с Граулом и двумя неразлучными соседями-приятелями – Картагом и Сплитом. С ними же оказались незнакомый наемник и парочка амельских ополченцев.
Камера была переполнена, и старожилы уставились на новоприбывших взглядами, далекими от дружелюбия. Один ополченец сунулся было присесть на уголок ближайших нар, но толчок ногой в спину спихнул его на пол. Стукнувшись копчиком, он громко вскрикнул. Тюремные обитатели разразились издевательским смехом. Второй амелец решил помочь подняться упавшему, но ему навстречу спрыгнул с нар, громко стукнув по полу деревянными башмаками, обнаженный по пояс патлатый мужик. Цыкнул сквозь зубы на незваного помощника, заставив его испуганно отскочить за спины нугарцев, почесал заросшую густым волосом грудь, выловил вшу и раздавил ее ногтями. Хмыкнул, оглядел новичков с ног до головы. Не впечатлился. Бледные, осунувшиеся от усталости лица, грязная, оборванная одежда, босые ноги. Может, не разглядел в новоприбывших воинов, а может, сословная принадлежность гостей только усугубила ситуацию. Все же солдаты и преступники взаимно недолюбливают друг друга. Часто первым приходится участвовать в облавах на вторых.
Небрежно отпихнув ногой сидевшего на полу ополченца, он вразвалочку направился к стоящим у входа фаросским бойцам.
– Ну-с, что встали как неродные, – протянув руку, фамильярно похлопал Сплита по щеке.
Зашипев, как кот, на которого плеснули водой, нугарец ухватился за подставленную руку и выкрутил ее так, что старожил рухнул на колени, завывая от боли. Расправа над одним из них не пришлась по нраву обитателям тюрьмы. Сразу человек шесть-семь поднялись со своих мест с намерением проучить дерзких новичков.
Граул радостно взревел и кинулся им навстречу, перескочив через торопливо отползающего в сторонку ополченца. Чертыхнувшись, Горик Або поспешил следом за земляком. Рядом бежал незнакомый наемник. Позади шлепал по полу босыми ногами Сплит. Даже ослабленный ранами и измученный долгой пробежкой Картаг отлип от стены и устремился следом за товарищами. А Граул уже схлестнулся с противниками. Первого он сбил с ног ударом кулака в висок, поднырнул под удар второго и влетел в распахнутые объятья третьего. Могучий мужик сразу же сграбастал нугарца толстыми ручищами, намереваясь раздавить, но ветеран не растерялся, с силой ударив лбом по лицу противника. Раздался хруст. Из носа здоровяка брызнула кровь. Второй удар. Третий. Мужик заревел. Граул методично колотил лбом, превращая лицо недруга в кровавое месиво. Сцепленные в замок руки на спине нугарц разжались, теперь уже сам фароссец с рычанием дикого зверя вцепился в своего противника, продолжая наносить удары. В каждый удар он вкладывал всю свою накопившуюся злость и ненависть – за поражение, за погибших товарищей, за страшную смерть Алвина Лира, за плен, за побои конвоиров, за ноющий рубец на боку. Взбешенного нугарца попытались оттащить подельники жертвы, но тут подоспели его товарищи и втоптали в пол своих противников.
– Хватит, Граул, – сказал Горик, и тот послушался. Стоило ему разжать