Про капусту с огурцами,
Которые сидят в холодной яме,
Что может и чего не может быть на свете.
Затаив дыхание, слушали и взрослые и дети.
Жили так насыщенно из года в год,
Не предполагая, впереди что ждёт.
Колдунья
Так вот. В Твери жила тогда
Баба жутко вредная одна,
Она колдуньею считалась,
Над чужой бедой смеялась,
Издевалась, как могла,
Всем желала только зла.
Одним – чужое счастье в радость,
А другим (какая гадость)
Не даёт оно покоя,
Ведь не его оно, чужое.
А в той семье всё было хорошо,
И их возненавидела за то.
А пуще всех Евгению, мать.
Злодейка думает: «С чего б начать?
Какую казнь придумать ей
Поковарней, пострашней.
Чем бы жизнь ей отравить?
Может, разом умертвить?
Да нет, смерть слишком быстра,
Пусть лучше останется жива,
Но жизнь превратится в муку.
С ней сотворю дурную штуку,
Испорчу ей существование шутя,
На мужа порчу наведя».
Борьба за жизнь мужа
Свершая колдовской обряд,
Повторив пять раз подряд,
Извиваясь, рожу скорчив,
Сотворила злыдня порчу,
Махнув чёрным рукавом,
Запустила горе в дом.
Зачах священник молодой.
– Скажи, мой милый, что с тобой? –
Вопрошает жена мужа,
А ему всё хуже, хуже.
– Плохо мне, просвета нет,–
Говорит он ей в ответ.
На части разрывается жена,
За жизнь мужа борется она.
Чтобы стал опять здоров,
Приглашает докторов.
Использует их знания,
Строго выполняя предписания.
Ни одной спокойной ночки,
То компрессы, то примочки.
А на ней хозяйство, дети, мать,
Необходимо обслужить, понять,
Обстирать и накормить всех нужно,
И ухаживать за хворым мужем,
Убрать, полить и подмести,
Концы с концами все свести.
Она осунулась и похудела,
Глаза ввалились, побледнела.
Хоть была одета ненарядно,
Но всегда чиста, опрятна,
Добродушна и мила,
С детьми заботлива, ровна.
Приглашала докторов из столицы,
Но здоровее муж не становился.
Так на себе везла тяжёлый воз,
Но никто не видел её слёз.
Злится злобная колдунья,
Ворчит вредная ведунья:
«Пусть же муж теперь умрёт,
А Евгения по миру пойдёт».
И не хватило ему сил,
Он дух последний испустил.
Тешит злодейка самолюбие своё.
«Вот как одолела я её,
Теперь плачет и рыдает пусть,
Провожая мужа в последний путь.
Пусть немило станет всё на свете,
От голода пусть