Сошлись на том, что командир ЭМЧ и оперативный дежурный напишут общую бумагу, где конкретно в адрес нашего начальника будет доложено о нашем нормальном рабочем состоянии и будет решительно отметено нелепое подозрение о нашем коллективном пьянстве. А если потребуется дополнительная помощь, то они её окажут на любом уровне – от командира дивизии до командующего флотом.
В их искренности я сомневаться не мог, хотя подумал, что вряд ли наши головы стоят внимания таких высоких начальников. Я поблагодарил их за поддержку и выразил надежду, что до этого дело не дойдёт и мы справимся сами, а прощаясь, пожелал им счастливого плавания. «У них своих забот хватает, зачем им наши, – подумал я, выходя от оперативного дежурного. – Спасибо и за эту бумагу – это уже кое-что».
Спустившись на судно и убедившись, что работа идёт нормально, я зашёл в ходовую рубку, сел на диванчик и задумался, перебирая в памяти события дня, анализируя принятые решения и действия.
Было уже темно, из открытых дверей потянуло приятной прохладой и сыростью. Опустел причал, стихал шум на корабле, и лишь у нас гудели двигатели, качая масло, да перекликались моряки, стоящие на приёме-передаче.
Пожалуй, это была первая минута в цепи событий, когда я смог присесть и осмотреться. В голове шумело, хотелось закрыть глаза, расслабиться и освободиться от накатившей усталости и раздражения, прежде всего на самого себя за неэффективность
принимаемых мер. Наверное, был другой способ решить всё быстро и энергично, но он мне в голову не приходил. Я вспомнил поочередно все «криминальные» эпизоды – вот оно, определение всем событиям, связанным с подачей обводнённого масла (!), и уже усмотрел ошибки и нелогичность своих действий и поступков. Ну зачем мне понадобилось наращивать шланг с машины? Старый, списанный, непроверенный, под давлением он мог просто лопнуть! А это тоже ЧП, уже связанное с загрязнением моря. Поставщик должен пользоваться своими шлангами. Помог себе называется!
Зачем я брал на борт себе первую пробу в таком количестве? 0,5 литра – и достаточно! Вода – дробь приёму! Пусть у него голова болит, и он разбирается и ищет выход из положения. Зачем я объяснял начальнику ГСМ флота, почему нельзя принимать и подавать обводнённое масло на корабль? Он что, не знает?
Надо было принести вахтенный журнал и попросить его записать своей рукой приказание о приёме обводнённого масла после записи результатов первой пробы. Да он бы и к авторучке не прикоснулся, а то: «Принимать! Принимать! Принимать!».
Почему не прибыл представитель части? Где начальники? До какой степени я прав, отказываясь принимать и подавать обводнённое масло? Всё ли я сделал, как капитан, чтобы не сорвалась подача?
Всё