Марьям Викентьевна, его жена, служившая телеграфисткой в этом же отделении, сухонькая, суетливая женщина лет тридцати, просто, но чистенько одетая, подошла к мужу и тронула его за руку.
– Не ходи, Фима…
Пилецкий добродушно усмехнулся в седеющие усы.
– Трусишь? Уж не бандитов ли боишься? Не беспокойся. К нам они не сделают визита. Знают, что у нас не разживутся.
– Не смейся, Фима… Жутко мне. Дня не проходит, чтобы они не напали на кого-нибудь в окрестностях.
– Глупости. На мелкую дичь они не охотятся. Да я долго и не буду – засветло вернусь.
И Пилецкий, взяв суковатую палку, вышел из дома.
Утро было сумрачное. Серая завеса мелкого осеннего дождя затянула дали.
Почтовое отделение помещалось в доме бывшей почтовой станции. Длинное, приземистое белое здание с непомерно высокими, остроконечными, готическими окнами и такой же дверью. Эти здания, как две капли воды похожие друг на друга, отстроенные еще в пятидесятых годах прошлого столетия, стоят по нашим шоссейным дорогам угрюмыми памятниками старины.
Большой двор с обветшалыми конюшнями и сараями обнесен высокой каменной стеною, охранявшей когда-то почтовых лошадей.
Два шоссе пересекают у самой станции друг друга. Несколько десятков лет тому назад здесь трусили рысцою почтовые лошаденки, звеня колокольчиками. И усталый путник зорко всматривался в сужающуюся ленту шоссе, ища во мгле наступающего вечера белое здание, где ожидали его приют и отдых…
На смену троек пришел неуклюжий, но неутомимый автобус; с мерным пыхтением проносится он мимо старенького здания, в котором жалобно позванивают стекла, и скрывается вдали, издавая рев, неслыханный в этих глухих, заброшенных местах…
Галки и вороны в испуге снимаются с мокрых, сырых кочек и тянут к лесу… А леса здесь кругом… Топкие, поросшие мохом, непроходимые леса Белоруссии, где привольно чувствуют себя только волк да лихой человек…
Пилецкий сдвинул барашковую шапку, застегнул свою старенькую тужурку на две металлических и три костяных пуговицы и зашагал по шоссе.
Оно спускалось вниз и потом круто поднималось вверх. Наверху, в двух верстах, стояла ближайшая деревушка. А ближе, в полуверсте от нее, находился огородик Пилецкого.
Ефимий Венедиктович спустился в низину. Гиблое место для автобусов.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.