Я смотрел на них и думал: сейчас он, наверно, решится подойти к ней с каким-нибудь невинным предложением. Например, предложит свой зонт, чтоб вместе дойти до института. Возможно, она сразу даст ему от ворот поворот, а может, и нет. Скорее всего нет. Она будет подчеркнуто равнодушна, она пожмет плечами и не улыбнется, она будет глядеть в сторону и отвечать односложно. Мол, не очень-то ты мне нужен со своим зонтом, но раз уж сам напросился... И так далее.
В любом случае и при любом исходе это будет выглядеть естественно.
Совсем другое дело, если попробую подсесть я. В хорошо одетом дяде, окруженном запахом дорогого одеколона, она увидит скорее всего перезревшего ловеласа, который возжелал тряхнуть костями, пока жена не видит. И даже если я скажу, что нет у меня жены, она не поверит. Глядя на меня, нельзя подумать, что у меня нет жены или чего-то другого, необходимого. Так я выгляжу: устроенный, упакованный, обросший важными заботами, как семейными, так и служебными.
А ведь жены у меня больше нет, это правда.
Так что нужно смириться – романтические встречи, разговоры ни о чем, шумные случайные компании ушли в прошлое. Они остались этим ребятам – девчонке в джинсовой куртке и пареньку в бейсболке. Сам я уже не влезу ни в куртку, ни в бейсболку. Да и не очень-то они мне теперь нужны.
Самое грустное, что я не намного старше этих ребят.
Я посмотрел на часы. Через десять минут в Ведомстве закончатся утренние планерки. Тогда можно будет потихоньку перебираться на рабочее место. Увы, это обязательно. Парень с девушкой могут сейчас познакомиться и в честь этого, отложив учебу на потом, пойти куда-нибудь. А я обязан быть на месте. Пусть даже с опозданием.
Тяжело стареть в тридцать лет. Вот и сегодня – опоздал на работу. Обыкновенно проспал. Откуда взялась эта привычка – лежать и думать, глядя в потолок, после пробуждения? Куда подевалось желание бодро вскакивать – и действовать, действовать?..
Хотя, сказать по совести, сегодня виновата совсем не моя ранняя старость. Виноват дождь. Под дождь я могу спать целый день, и никакой громогласный будильник не смеет этому мешать.
Я снова посмотрел на часы. С грустью подумал, что дома лежит упакованный в полиэтилен кусочек баварского сыра. Как бы здорово он пошел под кофе с молоком мне на завтрак! Вместо этого – какие-то школьные булочки в дешевом кафе. Сам виноват, надо было вовремя вставать. А впрочем, виноват все-таки дождь...
Я потрогал висящий под мышкой пистолет и украдкой посмотрел на студентку. А что, если бы сейчас в кафе ворвался небритый детина с обрезом и попытался всех ограбить. Тут бы я сумел показать себя. Все бы увидели, что я не какой-то канцелярский работник, до посинения перетянутый галстуком. Я зажмурился и представил себе: вскакиваю, отшвыриваю стул, уворачиваюсь от заряда картечи, делаю подсечку, удар, бросок, разбиваю негодяем что-то из мебели, и наконец пистолет в затылок: «Не двигаться!»
И стою победителем среди клубов порохового дыма. Это действительно способ стать интересным для кого-то. Не то что какой-то дурацкий зонтик...
Глупости, конечно...
Увы, такой удачи у меня в жизни еще ни разу не было. А студентка продолжает ковырять свое мороженое с гипертрофированным безразличием на лице.
И опять я посмотрел на часы. «Сколько можно на нас смотреть?» – подумали, наверно, часы. Пожалуй, пора идти. Я уже оторвался от стула, но тут дверь в кафе распахнулась, впустив в помещение шум дождя. На пороге появился человек, он остановился, отряхивая зонт. И в этот момент стало видно, что он одет почти в такой же плащ, как и я. Двубортный пиджак тоже сильно смахивал на мой, и ботинки были примерно того же сорта – надежные, прошитые крепкими нитками, хорошо почищенные. Более того – я был в этом почти уверен, – под пиджаком у него висел такой же пистолет, как и у меня.
Это был Петя Алексеев. Помимо одинаковой одежды, мы с ним занимали одинаковые должности. Оба – старшие эксперты Отдела первичных изысканий.
Петя нашел меня взглядом, непонятно усмехнулся и уселся рядом.
– Ты думал, я тебя здесь не найду? – спросил он.
– Да нет, – я пожал плечами. – Не думал.
– Ах, не думал? А знаешь, зачем я тащился через улицу под дождем и искал тебя по всем подворотням? – продолжал Петр.
– Не знаю, – с сожалением признался я.
– Не знаешь... А я скажу, – он жестом успокоил пожилую официантку, которая, заметив нового посетителя, неохотно зашевелилась.
Помолчал, наблюдая за мной и выжидая, когда я начну проявлять признаки нетерпения. Но так и не дождался.
– Значит, в командировку завтра поедешь? – спросил Петя.
– В командировку? Если ты говоришь, то, наверно, поеду.
Я уже привык к его частой манере использовать в разговоре только вопросительные предложения.
–