Героиня Ксения адской (вернее было бы блядской) жизнью доведена до попытки суицида, но остается в живых. Ее спасает неукротимая страсть к поэзии – настоящей, не салонно-богемной, не площадной, А выстраданной великими певцами от Пушкина до Высоцкого. Последний стал единственно родственной душой Ксении, несмотря на раннюю кончину. Следую путем великого современника героиня поднимается к вершинам Поэзии, она достигает своего звездного часа, присоединяясь к тем современницам, которым удалось остаться женщинами и стать поэтами в мерзких условиях адской жизни.
Поэт Серебряного века когда-то оставил завет своим молодым последователям: «И помни: Твоя добродетель – готовность взойти на костер!» Автор исповеди приняла этот завет. Она готова в любой момент взойти на костер за свой личный Смысл жизни, который заключается для нее в творчестве.
Алма-Ата – столица Казахской ССР
Ксения переступила порог здания на площади у Детского мира и обмерла: вот это да! Куда я попала, где мои вещи? Во-первых, при входе милиционер, ему был предъявлен пропуск. А дальше!.. Дальше, как в музее: люстры, мрамор, кремлевские дорожки… Это она потом узнала, насчет дорожек. А на ней: пальтишко серенькое, из моды вышедшее, сапожки из кожзама ширпотребовские, платочек уголком. Этакое представительное из народа да в хоромы правительственные. И хватило же наглости!..
КНИГА вторая
АДСКАЯ ЖИЗНЬ
Смотрю с балкона на клочок земли,
Где я подбитой птицею лежала.
Потом меня так медленно несли,
А в тихом доме девочка рыдала.
1980 год. Она, упав, не умерла тут же, на клочке земли под балконом собственной квартиры на четвертом этаже, несмотря на то, что вначале приехала «мигалка» из РОВД, а потом уже «скорая». Как она впоследствии узнала, то практически ее спас от смерти начальник Рената по работе Володя Тимохин. Он не растерялся, а буквально слетел по лестнице с четвертого этажа вниз к лежащей без сознания виновнице торжества и стал оказывать первую помощь. У Ксении от удара о землю запал язык в горло, и она была почти мертва от недостатка воздуха. Он пальцами, разорвав уголок рта, вытащил язык, сделал искусственное дыхание изо рта в рот, и она задышала. Потом помогал укладывать ее на носилки «скорой».Медбратья не очень-то церемонились, посчитали очередной алкашкой.
Ренат от испуга, удивления и растерянности вместе взятых разом протрезвел и, слава Богу, догадался почти сразу позвонить сослуживице Салте, с которой Ксения вместе обедала и изредка общалась. Нельзя сказать, что Ксения Кабирова была птицей высокого полета. Но Дом правительства – это вам не стройконтора. Время было еще не позднее, и Салта не постеснялась потревожить нужных людей, и сверху, с домашних телефонов высокопоставленных чинов, была суббота, пока Ксения лежала в одном легком платье на стылой земле, а потом ее, мягко говоря, не очень бережно подняли за руки-ноги дюжие санитары, им помогал Володя, вежливо приговаривая: «Осторожно, осторожно, она же вся разбитая…» и, опустив на носилки, сунули в кузов «скорой», посыпались телефонные звонки вниз – в больницу.
Никто в «скорой» ее не сопровождал, все остались в квартире для опроса. Еще не вполне протрезвевшие и слегка в шоке говорили, не думая и ничего не скрывая, – то, что видели и слышали. Двоюродная сестра Рената показала, что она шла в туалет и услышала ссору между братом и его женой.
– Что, вторую курицу заначила все-таки? Ведь я тебе ясно сказал, чтобы обе сварила, – грубо шипел Ренат.
– Им хоть десять, все съедят, не подавятся. А мы что будем есть целую неделю? Палец сосать? Ни копейки денег, – оправдывалась Ксения.
– У-у-у, шалава! – ненавидяще бросил Ренат. Ксения ударила его по лицу и заплакала.
– И это твоя благодарность и поздравление. Спасибо, – и она стремительно вышла из кухни, нечаянно толкнув подслушивавшую Раису.
Кто-то показал, что слышал, как Ренат приревновал жену к своему племяннику, которому она достала стекла для очков «хамелеон». Его слова были: «Что ты к нему липнешь? Молодого захотелось, что ли?» Ксения промолчала, встала из-за стола и вышла из зала.
Среди гостей были не только родственники Рената, но и случайные