Взлетная для русских полоса
Скрыл следы заснеженный покров
И пути отсюда не сыскать,
Спит в объятьях брошенных домов
Вековая черная тоска.
Впору ветру в поле зарыдать:
Как погосты после похорон
Кинуты поселки, города,
Иль война и все ушли на фронт?
Что стоишь, молчишь, сосновый бор,
Север кто повыкосил, ответь,
Смерч ли, ураган, голодомор,
Иль полярный бешеный медведь?
Или, может, суматошный век —
Взлетная для русских полоса:
Тихо, незаметно, человек
С Севера уходит в небеса.
В доме для престарелых
Завтра наступит зрелость
В доме для престарелых,
Жизнь, как свечу в ладонях,
Будет держать кровать,
Много ль найдется смелых —
На одеялах серых,
Слыша чужие стоны,
Медленно дотлевать.
Неотвратимость ката:
Солнце стрелой в закаты,
Лето с разлету в зимы,
Все ускоряют бег.
Сердце стучит стаккато:
Жизнь пустотой распята,
Мимо, все время мимо,
Мчится безумный век.
В прочных сетях оконных
Стынет душа-покойник,
Вся в ожиданье чуда,
Кажется, что вот-вот…
Тщетно вопят иконы
Средь полумглы бессонной,
Вечный озноб простуды
В сердце моем живет.
Зачем ты душу позабыл?
Моя душа осталась там,
За серой кромкой небосвода,
Среди капризов непогоды,
В тетрадных памяти листах.
Там Бог и мертвых и живых
Помянет тихим слезопадом,
То – город зыблется парадом
Каленых солнцем мостовых.
Я отряхнул чужбины прах,
Собрав с собою все земное,
И лишь душа забыта мною
Бесследно где-то, второпях.
Теперь есть Родина, но пыл
Зачах, как лилия в стакане,
И мутной серью плачут камни:
«Зачем ты душу позабыл?».
«Здесь нет календаря. Который год – пустябрь…»
Здесь нет календаря. Который год – пустябрь.
В бессмысленном строю чеканят шаг недели.
Здесь будущее – зря и прошлое – пустяк,
И душу обовьют тоскливые метели.
Как черная дыра, затянет мир печаль,
И как меня зовут, забуду я отныне.
И сумерки вчера, как мой с лимоном чай,
Внезапно обожгут горчинкою полыни.
Рассветы без тепла и зори без надежд,
И мы глотаем днем оттенки серой краски,
Тускнеют купола под солнцем цвета беж,
И даже перед сном здесь не снимают маски.
В руке держу билет, мне все равно, куда,
Но к пристани моей швартуются лишь годы,
А если не успеть – растаешь без следа
В безликом пустябре, среди тоски погоды.
Русским дождь не пули – слезы
Аккуратно, очень метко
Дождь расстреливает город:
Плоть нахохленных бульваров,
Кости дряхлых мостовых.
На стекле моем пометка,
Чтоб не тратить Богу порох:
Средь шкафов и простынь старых
Нет меня среди живых.
Я давно уже расстрелян
Тихим пением гармони,
Что украдкой только снится,
Разбивая чуждый быт.
Позабылся светлый терем,
Да стигматы жгут ладони,
И нерусская пшеница
На губах моих горчит.
А в окне моей кутузки,
Ой, пардон, мадам, квартиры,
Разбавляют мутью грозы
Темно-серое клише.
И, молясь иконам тусклым,
Плачут стекла – конвоиры,
Русским дождь не пули – слезы
По загубленной